— Я не собираюсь нанимать частного сыщика, Саймон, — ответила она сухо. — По крайней мере, не сразу. Мы с Чероки… мы поговорим с адвокатом Чайны. Узнаем, какие улики собрали полицейские. Мы будем разговаривать с каждым, кто не откажется общаться с нами. Мы ведь не из полиции, а потому люди не побоятся сказать нам все, что знают, и, если кому-то что-то известно… если полиция что-то пропустила… мы откроем истину.
— Чайна не виновата, — добавил Чероки. — А истина… она там. Где-то. Чайна нуждается…
— Это означает, что виновен кто-то другой, — перебил его Сент-Джеймс — А это делает наше предприятие до крайности деликатным и опасным.
«И я запрещаю тебе ехать», — хотелось добавить ему, но он сдержался.
Они ведь не в восемнадцатом веке. И Дебора вполне независимая женщина. Ну, не финансово, конечно. Поэтому он мог бы просто не дать ей денег. Однако ему хотелось верить, что он выше подобных махинаций. Кроме того, он был твердо убежден в том, что разумные доводы эффективнее запугивания.
— А как ты найдешь тех, с кем нужно поговорить?
— Полагаю, что на Гернси существуют телефонные справочники, — ответила Дебора.
— Я имел в виду, как ты узнаешь, с кем говорить? — уточнил Сент-Джеймс.
— Чероки мне подскажет. Чайна тоже. Они ведь были в доме Бруара. Встречались с другими людьми. Они назовут мне имена.
— Но зачем им разговаривать с Чероки? Или с тобой, особенно когда они узнают, что ты связана с Чайной?
— Они не узнают.
— Думаешь, полиция им не скажет? А потом, когда ты — и Чероки тоже — поговорите с ними, справитесь с этой частью задачи, что вы будете делать с остальным?
— С чем — остальным?
— С уликами. Как ты планируешь их оценивать? И как ты узнаешь, что нашла что-то важное, если найдешь что-то?
— Как я ненавижу, когда ты… — Дебора повернулась к Чероки: — Ты бы не мог оставить нас на минуту?
Чероки перевел взгляд с нее на Сент-Джеймса и сказал:
— Я создаю тебе проблемы. Ты и так столько сделала. Возила меня в посольство. В Скотленд-Ярд. Дай я просто уеду и…
Дебора решительно перебила его.
— Оставь нас на минуту. Пожалуйста.
Чероки, похоже, собирался сказать что-то еще, но передумал. Он отошел к доске объявлений и стал изучать расписание судебных заседаний.
Дебора яростно набросилась на Саймона.
— Зачем ты это делаешь?
— Я только хотел, чтобы ты поняла…
— Думаешь, что я такая дура, сама ни в чем разобраться не в состоянии?
— Ты не права, Дебора.
— Не в состоянии поговорить с парой-тройкой людей, которые, может быть, скажут мне что-то такое, чего не сказали полиции? Такое, от чего все изменится. И Чайна выйдет на свободу.
— Дебора, я не хочу, чтобы ты думала…
— Это моя подруга, — яростным шепотом продолжала она. — И я помогу ей, Саймон. Она была со мной там. В Калифорнии. Единственный человек…
Дебора осеклась. Она посмотрела на потолок и помотала головой, словно надеясь стряхнуть не только владевшие ею эмоции, но и воспоминание.
Сент-Джеймс понимал, что она имеет в виду. Он и в самом деле легко читал ее мысли. Чайна была задушевной подругой Деборы и единственной, кому она доверяла в те годы, когда он сам ее бросил. Без сомнения, она была рядом и тогда, когда Дебора влюбилась в Томми Линли, и, возможно, вместе с ней оплакивала последствия этой любви.
Он все это понимал, но заговорить об этом было все равно что прилюдно раздеться и продемонстрировать всем свое увечье. Поэтому он сказал:
— Дорогая, послушай. Я знаю, что ты хочешь помочь.
— Неужели? — с горечью спросила она.
— Ну конечно. Но если ты начнешь носиться взад и вперед по Гернси, никакого толку от этого не будет. У тебя ведь нет соответствующего опыта, да и…
— Спасибо тебе большое.
— Полиция вряд ли будет тебе помогать. А без их помощи, Дебора, ничего у тебя не получится. Пока они не поделятся с тобой всем, что знают, ты никак не установишь, виновна Чайна на самом деле или нет.
— Неужели ты думаешь, что она убийца? Господи боже!
— Я пока ничего такого не думаю. Мой интерес в этом деле куда меньше твоего. А тебе именно такой человек и нужен — незаинтересованный.
Едва эти слова слетели с его уст, как он понял, что попался. Она ни о чем таком его не просила и уж точно не попросит теперь, после их разговора. Но он видел, что другого выхода нет.
Она нуждалась в его помощи, а он привык помогать ей, и неважно, просила она его об этом или нет.