Затем Азизов занялся просмотром следственных материалов.
— Так, — сказал он, листая бумаги, — документов при себе не имел или, скорее всего, выбросил перед арестом. Назвался Александром Щуко. Адрес дал ложный: мы-то знаем, где он живёт… И ко всему — признался!
— Полковник поднял голову, вопросительно поглядел на помощника.
— Да ещё с такой лёгкостью, — сказал Семин. — А ведь мог все начисто отрицать: потерпевшего-то и свидетелей нет!
— Это действительно странно, — сказал Широков.
Азизов подошёл к окну, поглядел на улицу.
— Не странно, майор, а хитро: ему поверят, закончат следствие, осудят на какой-то там срок…
— За кражу, — вставил Семин.
— Да, за мелкую кражу. Он отсидит или, пожалуй, сбежит. И вот он вновь на свободе и может продолжать прерванное арестом дело!… Главное, чего он боится, — это чтобы не развернулось тщательное расследование. Потому и поторопился с признанием.
Полковник вернулся к столу, вновь полистал бумаги из папки, задумался.
— Меня сейчас другое занимает. Как случилось, что он оказался в роли вора и попал в милицию?
3
Часа через три в служебном кабинете Азизова зазвонил телефон. Азизов снял трубку и услышал голос майора Широкова.
— Товарищ полковник, вы просили доложить, если вдруг прояснится…
— Да, да, говорите!
— Так вот, ко мне явилась одна гражданочка… Она, собственно, не о Щуко, а о том, другом, потерпевшем… Мне кажется, интересно!
— Хорошо. — Азизов встал. — Попросите гражданку ко мне.
— Сейчас явится. Запишите для пропуска: Оруджева Шафига.
Вскоре в дверь кабинета постучали. Азизов, занятый бумагами, не услышал. Стук повторился, и за дверью послышался плач. Полковник удивлённо поднял голову, встал и распахнул дверь. На пороге стояла женщина с годовалым ребёнком на руках.
— Оруджева? — спросил Азизов.
— Я самая… Да замолчи ты, неугомонный! — прикрикнула она на ребёнка.
Полковник пригласил женщину в кабинет, вызвал майора Семина.
— Слушаем вас, — сказал он посетительнице.
Та положила на стол большие натруженные руки и начала:
— Я живу возле цирка. Продуктовые карточки прикрепляю в магазине, который недалеко от дома… Вот на этой бумаге написан адрес — мы с начальником милиции звонили, узнавали. Большой такой магазин… И продукты там хорошие…
— Я знаю, — сказал Азизов, взглянув на бумажку.
— Ну вот, стою это я в очереди…
— Когда?
— Сегодня это было, начальник! Утром, в десять часов. Заняла очередь, жду. За мной стал какой-то старик. Стоим. Наконец очередь подошла. Надо входить в магазин. А старик, что был сзади, вдруг заявляет: «Забыл карточки дома». Ну что тут делать? Говорю: бегите скорей за ними.
— И он побежал?
— Да… Время идёт, а старика нет. Мне уже и сахар выдали, а его не видно.
— Так и не пришёл?
— Не пришёл! Что ж, думаю, дело твоё. Может, денег не хватило или ещё что… А я ждать не могу — у меня ребёнок на руках. И ушла. К трамваю иду: на базар ехать. Дохожу до остановки и, что вы думаете, — он!
— Старик?
— Он самый! Хотела подойти, сказать: почему людям голову морочишь? Потом раздумала. Мало у кого какие причины. Я правильно говорю?
Азизов кивнул.
— И не подошла. А тут — трамвай. Я, конечно, с передней площадки — у меня ребёнок… Ну, поехали мы. Две остановки тихо ехали, а как стали приближаться к третьей, начал он скандалить.
— Тот самый старик?
— Тот самый. Бумажник, кричит, украли. Я бы не обратила внимания — мало ли что случается. Но вижу — врёт.
— Почему так решили? Объясните, пожалуйста, подробнее. Это очень важно.
— Кричит: «Бумажник украли, в бумажнике продуктовые карточки». А я-то ведь знаю, не было там никаких карточек!
— Подробнее, пожалуйста.
— Старик у магазина бумажник наизнанку выворачивал, карточки искал. Тогда не было карточек. А теперь вдруг появились… Я правильно говорю?
— Продолжайте, пожалуйста, — сказал Азизов, все больше заинтересовываясь рассказом женщины.
— Ну, что дальше было, вы знаете… Да, ещё! Когда вора на крыше дома ловили, я в тот двор вошла. Там много народу собралось. Оглянулась — рядом со мной тот самый старик. «Ах ты, говорю, такой-сякой! Зачем человека зря обвиняешь? Карточек-то не было у тебя!» Здесь все зашумели — милиционер и солдаты вывели того, что поймали. Ну, я на них и зазевалась. Потом оглянулась — старика нет. Его и милиционер искал, да не нашёл. И я подумала: надо сходить в отделение. Человека-то, может, зря… Хотя зачем он бежал, начальник?
— Вы все рассказали? — спросил Азизов.
— Что знала, то рассказала.
— Не совсем. — Семин взял лист бумаги. — Как выглядел тот старик? Вспомните его лицо, костюм, шапку. Какого он роста, сколько ему примерно лет.
Женщина подумала и довольно точно описала второго участника происшествия.
Азизов наклонился к Семину, сказал несколько слов. Тот вышел. Вернувшись, положил перед Оруджевой полдюжины фотографий.
— Скажите, нет ли здесь карточки того старика?
Женщина внимательно осмотрела фотографии.
— Нет, — твёрдо сказала она, — это другие. Это, начальник, совсем другие люди.
— Спасибо, товарищ Оруджева. — Азизов поднялся. — Вы помогли нам. Если вспомните что-нибудь ещё — позвоните. Вот, на этой бумажке телефон.
Женщина бережно спрятала бумажку, подняла ребёнка и направилась к выходу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Убедившись, что человека в ушанке задержали, старик выбрался на улицу и заспешил в обратную сторону. Вскоре он вновь был у домика с палисадником. Постояв перед дверью, из которой час назад вышел незнакомец, он решительно постучал. На стук никто не отозвался.
«Не хватает только, чтобы её не оказалось дома», — подумал, старик и постучал ещё раз.
За дверью послышались шаги.
— Кто там? — спросил голос.
— Гость.
Дверь отворилась. На пороге стояла пожилая женщина в халате.
— Дома ваш квартирант? — осведомился посетитель, любезно улыбаясь.
— Нет. — Женщина взялась за дверь, чтобы запереть.
— Минуточку! Мне, собственно, не его самого… Понимаете, мы с ним приятели, и я принёс по его поручению… Вот! — Старик протянул маленький свёрток.
— Дайте мне. — Женщина выставила грязную ладонь. — Давайте, я передам.
— Пожалуйста, — сказал старик, шагнув вперёд, но не выпуская свёртка из рук. — Только я бы хотел и записочку… Где её написать? Можно пройти в его комнату?
Женщина молча указала на дверь. Старик толкнул её, вошёл и оказался в маленькой комнатке с единственным окном, выходившим во двор. У стены стояла железная кровать, под него — фанерный чемодан, возле окна — столик и табурет.
Старик уселся за столик, вынул блокнот и карандаш. Он не торопился, подолгу мусолил карандаш, аккуратно выводя букву за буквой. Женщина стояла в дверях, наблюдая.
В коридоре что-то забулькало, зашипело.
— Кажется, пахнет горелым, — сказал посетитель, нюхая воздух.
Хозяйка охнула, метнулась к двери. Послышался грохот кастрюль, что-то упало и покатилось по полу…
Через минуту, когда женщина вновь появилась в комнате, старик сидел в той же позе, но уже не писал. Казалось, он находится в раздумье.
— Боюсь, что приятель напутает, — нерешительно проговорил он. — Что же делать?… Знаете, лучше я зайду попозже и все объясню… Да, да
— так будет лучше. Когда он приходит?
— Кто его знает! — Хозяйка пожала плечами. — Вечером приходит, поздно…
— Ну и отлично. Вечером зайду.
И посетитель сунул свёрток в карман. Женщина проводила его, захлопнула дверь. Слышно было, как загремели засовы и повернулся в замке ключ.
Под вечер старик появился на вокзале. А через час с небольшим электричка доставила его на маленькую станцию. Отсюда было рукой подать до селения на берегу моря.
— Слава тебе, всевышний, — прошептал старик, отпирая дверь небольшого домика, стоящего на краю селения.