Она старательно записала.
— А это обычный изумрудник. Маленький ярко-зеленый. Два крапчатых, три атласно-белых.
— Они потрясающие! Больше всего мне нравятся.
— Вот еще два. И гляди на этого. Слоновий ястреб.
— Великолепно!
Она смотрела на большое, мохнатое, розовое с коричневым создание, закружившееся в безумном танце, прежде чем сесть на акриловое стекло.
Юэн отложил яичную картонку и взял другую.
— Эти маленькие более примитивны. Они известны как микромотыльки в противоположность более эволюционно развитым макромотылькам. А, вот оно. — Юэн пошарил в сумке с пластиковыми мешочками для образцов и, вынув один, показал Джуд крошечное, ничем не примечательное насекомое. — Я рад, что заполучил эту пинеллу. Она живет на соснах, что доказывает мою теорию миграции мотыльков. Этот паренек, должно быть, пролетел немалое для него расстояние. Здесь поблизости нет сосен, только рядом с деревней.
— Как же он доберется домой?
— Боюсь, не доберется. Взрослые мотыльки живут не слишком долго. Выйдя из коконов, они очень быстро спариваются, и на этом дело их жизни завершено.
— Все эти усилия только для того, чтобы стать мотыльком, спариться и умереть? Ужасно!
— Разве? — Юэн сделал вид, будто изучает пинеллу. — А мне идея по душе.
Джуд рассмеялась.
— Смотри!
За кругом света стоял непроглядный мрак, и все больше мотыльков падали на простыню за коробкой или бешено кружились вокруг лампы. Многие попадали в коробку и недолго порхали там, прежде чем заползти в яичную ячейку, готовые к идентификации. Юэн называл каждого, и Джуд старательно записывала иностранные слова на слух, если не знала правильного написания.
К одиннадцати часам она записала пятьдесят шесть названий. К полуночи у них было сто десять.
— Невероятно! — ахнула Джуд, когда они в последний раз пересчитали записи.
— В разное время года прилетают разные виды. Только в этих лесах я после приезда сюда обнаружил почти пятьсот.
— Не представляла, что их столько.
— В Англии их две тысячи семьсот видов. И только шестьдесят четыре наименования бабочек. Если мы теряем один или два вида из-за смены климата или других причин, все равно находим новые.
— Ты систематизируешь результаты?
— Конечно. В округе есть клуб любителей мотыльков, и мы делимся полученными знаниями. А теперь, думаю, мы увидели достаточно. Подними фонарь, я выключу лампу, и мы все уберем.
Джуд старалась держать фонарь повыше, пока Юэн ловко разбирал ловушку и вытряхивал мотыльков, упорно отказывающихся покидать яичные картонки или простыню. Мотыльки лезли повсюду: в волосы, одежду, и они старательно чистили друг друга, смеясь и целуясь, прежде чем все собрать и нести к машине.
Высоко в небе последние клочья облаков уносились вдаль.
— Взгляни на звезды! — вскрикнула Джуд. — О, взгляни на звезды!
Они стояли обнявшись, глядя на сияющий в небесах свет.
— Как их много сегодня! Сотни и сотни…
— Вот… — Юэн встряхнул простыню и расстелил на земле.
Они легли, держась за руки и глядя в небо.
— Океан звезд, — прошептал Юэн.
— Уверена, они движутся. Все небо движется!
Он рассмеялся и сжал ее руку.
— Не небо, Джуд, а земля. Земля вращается.
— Да, конечно.
— Вращается вверх, вперед, к свету. Это слова из гимна, насколько я помню.
— Я что-то увидела. Что это?
— Падающая звезда — метеорит. Мы наблюдаем метеоритный дождь. А вот и другая.
Звезды летели вниз, одна за другой, крошечные световые прочерки, как искры от фейерверка, ярко вспыхивающие, но тут же исчезающие.
— Такое странное впечатление. Словно они устроили представление только для нас, — прошептала Джуд.
— Так и есть, — твердо ответил Юэн.
Они лежали молча, каждый думал о своем. И Джуд неожиданно вспомнила другую ночь, когда смотрела на звезды и испытывала такое же невероятное счастье. Это было после школьных танцев, с Марком. Он поклялся на звезде, что они всегда будут друзьями. Это был один из наиболее важных моментов в ее жизни. Теперь она должна признать, что это давно в прошлом. Ушло навсегда, как ушел Марк.
Джуд пыталась возродить счастье, которое чувствовала тогда, и два мгновения — прошлое и сегодняшнее — слились на миг во Вселенной и вызвали слезы на глазах. Марк ушел под крыло Хранителя Звезд, но звезды все еще тут. И теперь рядом Юэн. Ждет.
Она уткнулась ему в плечо, и Юэн стал снова ее целовать.
Они любили друг друга на земле, плывущей в океане древних и молодых звезд.
В ту ночь Джуд осталась в доме Юэна. Впрочем, уснуть им так и не удалось.
Утром они поехали в Нориджский центральный архив узнать, что случилось с Амели Медингсфилд, которая стала Эстер Уикем, и… нашли все на микрофише. Стелла Брандалл, урожденная Эстер Уикем, была похоронена на церковном дворе Старбро, в марте 1815 года. Только имя, ничего больше.
— Знаешь, что я вспомнила? — воскликнула Джуд, когда они с Юэном ужинали в новой кухне его дома. — Атлас неба в коллекции Старбро. Ты, возможно, не видел его, но там полно изображений знаков Зодиака, которые скопированы на потолке библиотеки Старбро-Холла.
— Да, ты говорила.
— Там было кое-что, меня смутившее.
— Только одно? По-моему, там все сплошные загадки.
— Верно!
Она подалась вперед, взъерошила его волосы, а он притянул ее к себе и поцеловал.
Немного отдышавшись, Джуд продолжила:
— Так вот, эта загадка — рукописное посвящение на титульном листе книги. «АУ от СБ». Я думала, что АУ — это Энтони[10] Уикем. А что, если это Август, ведь он сменил имя, а СБ — Стелла Брандалл?
— Хочешь сказать, они стали друзьями после всего, что случилось?
— Ну, этого мы доказать не можем. Так, предположение.
— Воздушные замки.
— Просто глупость…
— Но хорошая гипотеза.
Той ночью, лежа в волшебной стране, на грани между бодрствованием и сном, она пыталась представить, как это случилось.
Они встретились однажды, как она всегда мечтала.
Сначала после свадьбы она оставалась в мужнином коттедже, в Фелбартоне, подальше от любопытных глаз. Но годы шли, а вместе с ними таял страх разоблачения. Иногда ей приходилось бывать в гостях неподалеку от Старбро-Холла. Однажды она проезжала мимо в экипаже и прильнула к окну, жадно разглядывая прекрасные очертания дома, как порой женщины рассматривают лицо прежнего возлюбленного. Она надеялась увидеть слуг: Сьюзен, вытряхивающую пыльную тряпку, или Сэма, косящего траву. Но напрасно. Они проехали мимо, и она ощутила холодное отчаяние.
В Духов день, почти девять с половиной лет после смерти Энтони, возвращаясь домой после проведенной с отцом Хью ночи, они проходили мимо церкви Старбро, и коляска остановилась, потому что служба закончилась: люди стали выходить на дорогу. Хью подтолкнул ее и показал на молодую леди с грустными глазами в небесно-голубом плаще. Темные локоны выбивались из-под шляпки. Она вела двух капризничающих маленьких мальчиков к экипажу.
— Это миссис Уикем, — прошептал Хью.
Позади жены шел Август. Она сразу узнала его, хотя он из тощего застенчивого мальчишки превратился в тощего неуклюжего мужчину с рассеянным взглядом.
Коляска двинулась, Август уехал. А ей снова стали сниться кошмары.
Прошел еще год, и наступил великолепный летний день, когда она шла по полям с двумя маленькими дочерьми и их няней Молли, собираясь навестить живущую в Холте замужнюю сестру Хью. В том месте, где тропинка огибала деревья, она увидела медленно идущего навстречу человека с опущенной головой. Оказалось, он читал на ходу книгу. Они почти миновали друг друга, настолько он был погружен в книгу, но она узнала его и уже хотела пройти мимо, но не выдержала.
— Август!
Он на секунду застыл и посмотрел на нее, будто увидел призрака.
— Эстер? — прошептал он.
— Я теперь Стелла, — ответила она, проклиная любопытство Молли. Малышки, однако, не заинтересовались незнакомцем и стали подталкивать палочками бабочку, распростершуюся на грязной дороге.