В разных обличиях предстает Великая Богиня в эскимосских сказаниях. И под разными именами. Повсеместно известна она, как Седна — «Хозяйка тюленей». Но в западной Гренландии ее зовут Арнаркугсан («Старая Женщина»), в восточной Гренландии — Иман-инуа («Мать моря»), а канадские эскимосы величают ее Нетсилик. Кроме того, по сообщениям этнографов и краеведов, на острове Врангеля в Северном Ледовитом океане находится природное святилище — гора, контуры которой напоминает лицо женщины. По информации бывшего директора тамошнего заповедника Бориса Владимировича Кестера, лицо женщины (по-эскимосски Дрым-Хэд) впечатляет своими размерами — около километра. Его хорошо видно со склона противолежащей горы. Эскимосы-охотники поклоняпись и приносили дары нерукотворному изваянию Beликой боrини.
Отголоски древней матриархальной эпохи слышатся и в легендах Лапландии. Известная писательница, знаток лопарской мифологии и хранительница саамского фольклора — Надежда Большакова — рассказывает о Водной Богине Сациен, живущей в северных реках и озерах. Она — настоящая Снежная королева: красота ее неописуема, лицо белое, волосы длинные, Богиня постоянно расчесывает их сидя на камне. Пред людьми предстает обнаженной, упорно преследует мужчин, сходится с ними для продолжения рода, а затем безжалостно топит в реках и озерах. Потомство Сациен необъятно, оно населяет все реки и озера Лапландии.
С победой патриархата культ Великой Богини еще долго продолжал существовать и процветать в рамках самых разнообразных культур. При этом сам образ и имя Богини могли претерпевать значительные изменения, приспосабливаясь к новой идеологии и традициям сменявшим друг друга этносов. В данном плане наиболее показательным, пожалуй, является трансформация образа и культа Богини Любви. У древних шумерийцев она известна под именем Инанны (рис. 75), у вавилонян она же — Иштар (рис. 76), у хананян — Ашторес, у других семитских народов — Астарта (рис. 77), у эллинов — Афродита (рис. 78), у римлян — Венера. Обо всех названных Богинях сохранилось множество преданий и свидетельств об достаточно жестоких ритуалах в их честь.
Достаточно показательна и колоритна безжалостная Иштар — Богиня бесконтрольной и необузданной сексуальной страсти (она и изображалась обычно с задранной юбкой). В Месопотамии она так же, как и в Средиземноморье, олицетворяла Утреннюю звезду. Среди многочисленных эпитетов Иштар — Владычица Богов, Царица царей, Дева-Воительница, Яростная львица и др. Культ Иштар (а значит, и Утренней звезды) был грубо эротичным, связанным с разнузданными празднествами, их непременным условием была полная сексуальная раскованность, массовые оргии, храмовая проституция, публичное принесение в жертву девственности и самооскопление.
Образ коварной, похотливой и мстительной Иштар рисует нам одна из величайших книг всех времен и народов — Эпос о Гильгамеше («О все видавшем»). Здесь Богиня Утренней звезды предстает во все содрогающей красоте женщины-соблазнительницы, чья «любовь — буре подобна, двери, пропускающей дождь и бурю, дворцу, в котором гибнут герои». Считая, что Гильгамеш принадлежит ей по праву матриархата (здесь несомненны отзвуки эпохи Владычества женщин), как всякий мужчина (даже шире — любое существо мужского рода, ибо она не брезговала и животными), Иштар безапелляционно предлагает свою любовь герою:
Но целомудренный герой отказывается от навязываемого счастья, ссылаясь на бесстыдную неразборчивость Богини и тысячи ее жертв — загубленных любовников. Отвергнутая Иштар, как и полагается разъяренной женщине, мстит изощренно: насылает на родной город Гильгамеша — Урук — чудовищного быка, и тот, подобно слону, сотнями давит ни в чем не повинных жителей и умертвляет их своим смертоносным дыханием.
Богиня требовала непрерывных кровавых жертв. Что это были за жертвы описывает уже в новое время известный античный писатель Лукиан (ок. 120 — после 180) на примере более позднего культа Астарты, существовавшего на Ближнем Востоке параллельно с уже с победно шествовавшим христианством. Вот как описывается кульминация весеннего празднества в честь Великой Богини:
«В то время, как одни играют на флейтах и справляют оргии, на многих уже находит безумие, и, хотя пришли они сюда только как на зрелище, начинают делать следующее, — расскажу и о том, что они делают: юноша, которому надлежит совершить это, с громким криком сбрасывает свои одежды, выходит на середину и выхватывает меч; мечи эти постоянно находятся там, как я думаю, для этих целей. Оскопив себя мечом, юноша носится по всему городу, держа в руках то, что он отсек. И в какой бы дом он ни забросил это, оттуда он получает женские одежды и украшения. Вот всё, что совершается во время оскопления».
Надо полагать, ранее этот изуверский ритуал был распространен повсеместно, а его традиции уходят в глубь веков. Тем более, что уж чего, чего, — а кровожадности в оргиастических ритуалах, особенно выполняемых женщинами, хватало во все времена. Достаточно показательны — необузданные оргии с бесконтрольно-сексуальным и кровавым финалом, который в античной Греции был связан с культом Диониса-Загрея. Здесь шествия и радения одурманенных вином и наркотиками толп сопровождались дикими конвульсиями и бессвязными выкриками, преследованием и растерзанием всего живого.
Особенно неистовствовали женщины, прозванные менадами (буквальный перевод — «безумствующие»). Наркотическое снадобье они вводили прямо во влагалище и превращались в сексуально необузданных фурий. Полуобнаженные, едва прикрытые звериными шкурами, увитые плющом и обвешанные задушенными змеями, со спутанными волосами и искусственными фаллосами в руках, которые впоследствии трансформировались в ритуальные свечи, — менады с дикими воплями носились по лесам и горам, преследуя мужчин, а, насладившись ими, разрывали на части, пили кровь своих жертв и других растерзанных живьем животных. Тем самым они как бы приобщались к телу и крови самого Диониса, который, по наиболее распространенной версии, был растерзан титанами, а куски его тела оказались разбросанными по всей земле (еще один вариант о расчлененном космическом Божестве), и лишь впоследствии Зевсу удалось оживить собранные части.
Уместно также вспомнить, что в свое время и на Крите существовал архаичный обычай ежегодного принесения в жертву маленького мальчика. На день его объявлялли царем, а потом живьем разрывали на части и съедали — в память о растерзанном и съеденном титанами младенце Дионисе-Загрее. Позднее обреченные к растерзанию дети стали заменяться бычками, которые, впрочем, по-прежнему разрывались на части живьем и тут же поедались в сыром виде. Не удивительно, что именно такие и подобные бесчеловечные обычаи послужили одной из причин, по которой жестокие матриархальные отношения вообще утратили свои позиции, вызвав неизбежный протест и справедливый бунт со стороны мужской половины общества.
Великая Богиня во все времена выступала носительницей множества функций и ипостасей, объединяла в себе как светлые, так и темные стороны. Это хорошо прослеживается на примере древнеиндийской Великой Богини — Деви. В основе ее имени лежит тот же самый архаичный корень, что и в русских словах «дева», «девушка», «девица». Из скупых намеков можно понять, что в славянской мифологии тоже было когда-то Божество с таким именем. Вообще же данный теоним пережил невообразимые приключения и метаморфозы. После распада некогда единой индоевропейской общности и утраты общих идеологических доминант началось враждебное противостояние этносов и дискредитация культурологических традиций конкурентов. Так вот, если в индуистской или славянской традиции Деви и Дева почитались, как Божества, то среди ираноязычных народов и тяготеющих к ним культур соответствующее понятие демонизировалось и превратилось в синоним кровожадного людоеда — дэва.