Когда-то у нас была такая забава – сигналить светом. Наши дома разделяли ряды гаражей, игровая площадка и детский садик, но верхние этажи хорошо просматривались. Вскоре я увидела, как в доме напротив зажегся свет в одном из окон. Спустя короткое время свет погас, и это повторилось три раза.
Сомнений не осталось. Звонил Олег Полозовский. Впрочем, я поняла это и без световых сигналов. Голос у мужчины с возрастом меняется, но интонации и манеры остаются.
– Ну, видела? – закричал он в трубку.
– Да, конечно! – подтвердила я.
Зная его характер, я могла ожидать любой экстравагантной эскапады. Большой букет цветов в руках – это слабый и скромный вариант для него. Он мог забраться на мой балкон. Он мог взять напрокат коня на ипподроме и гарцевать вокруг дома. Он мог приволочь огромную связку воздушных шаров, которую нельзя протиснуть во входную дверь, но можно раздать лишние шарики обалдевшим соседям. Наш подъезд уже переживал такое явление. Эту романтическую затею с шарами Олег высмотрел в телефильме «И это всё о нём». Мы все тогда восхищались главным героем, простым парнем Женей Столетовым. Роль с блеском сыграл Игорь Костолевский, он многих свёл с ума. Все только обменивались впечатлениями, а Олег, не раздумывая, повторил эффектную сцену для меня.
Это было, было в моей жизни… Лет этак двадцать пять назад.
Можно заставить себя не думать о первой любви. Можно забыть дату рождения и отчество былого возлюбленного. Можно вполне благополучно существовать с другим мужчиной. Но прошлое вдруг однажды зачем-то настигает и бьёт наотмашь. В тот морозный февральский день моя судьба совершила зигзаг, кульбит или что-то другое в этом роде. Сработал часовой механизм: тик-так, тик-так, год за годом, год за годом назад. Полозовский материализовался. Его голос реально звучал и волновал меня, как прежде.
– Аня, Анечка, Анюта, – нараспев проговорил Олег. – Ты только не волнуйся. Я всё про тебя знаю. Я не собираюсь причинять тебе неприятности. Уже скоро год, как я здесь. Первым делом узнал о тебе. Рад за тебя ужасно. Не раз лицезрел издалека, какая ты привлекательная женщина. Звоню, чтоб сказать, что я по-прежнему вижу тебя во сне. Пусть для тебя цветут сады Земли добрым взглядом тех, кто с нами рядом, и уже потусторонним взглядом…
– … Тех друзей, что навсегда ушли, – закончила я.
– Умница, не забыла! – восхищенно воскликнул Олег. Это был куплет из песни, которую он часто мне пел когда-то.
– Оказывается, я всё помню, как вчерашний день, – сказала я. – Так всё же, как ты поживаешь, Олежка?
– Я? Безусловно, о" кей! Я иначе не могу, ты же знаешь! – бодро воскликнул он. – А ты не волнуйся, журавлик, и знай, что я рядом и, не раздумывая, убью любого, кто сделает тебе что-то плохое!
– Не надо так шутить, Олежка! – попросила я. – Ты же знаешь, я не люблю чёрный юморок. Убивать никого не надо. Пусть все живут.
– Анюта, ты явно нервничаешь. Всё, я кладу трубку. Или ты первая?
Это была наша другая забава – кто первый положит трубку. Мы обычно звонили друг другу перед сном и долго висели на телефоне, болтая ни о чём, вслушиваясь в звуки любимого голоса, пока родители не вмешивались и не прерывали бесконечную игру бессмысленными словами.
– Ты первый, Олежка, – уступила я.
– Давно меня никто не называл Олежкой, – сказал он. – Повтори ещё раз, и я положу трубку.
Я повторила его имя. Оно мне всегда нравилось. Строгое, мужественное, короткое – Олег, и ласковое, домашнее – Олежка.
– Пока! Я не потревожу тебя, если ты сама не захочешь меня видеть, – сказал он с нажимом на слове «ты» и повесил-таки трубку первым.
Сердце колотилось, словно я вернулась с пробежки. Захочу ли я увидеть Олега? Заглянуть в его смеющиеся глаза, подышать с ним одним воздухом? «Хочешь, я в глаза, взгляну в твои глаза, все слова припомню я и тихо повторю…» Стоило появиться Полозовскому, и песни молодости зазвучали в подсознании. Нет, это невыносимо!
Воспоминания о первой любви застигли меня врасплох. Я поспешила к Марине, не взглянув на часы. Я не могла оставаться наедине с нахлынувшими мыслями: они жалили меня, как разъярённый пчелиный рой. Когда происходит что-то значительное, я не могу молчать. Мне надо проговорить ситуацию с близким человеком.
– Пришла пораньше – будешь помогать! – сказала Марина, открыв мне дверь. – Слушай, на тебе лица нет. Случилась чего?
– Не нарисовала ещё себе лицо, – уныло пошутила я. – Не успела. Я к тебе на полный пансион. У тебя и поем, и напьюсь, и подкрашусь. Как-то одной тошно стало.