И еще одна загадка средневековой иконы. Почти сразу осознаешь, что точка, которая должна была бы определять положение наблюдающего, не единственна. Как будто возможно несколько взглядов. Один — если остановиться с левой стороны, другой — если отойти чуть дальше и вправо, третий — совсем близко и точно напротив, четвертый… пятый… Хочется задать вопрос: для кого делал иконописец эту роспись? Для какого меня? Того, кто стоит близко? Или того, кто смотрит издалека? Сколько смыслов вложил он в то, что изобразил, и сколько смыслов, сколько пространств он признает за тем, кто будет стоять перед его произведением?..
А. Рублев. Троица
Для современного человека, прожившего почти взрывной интерес научной фантастики к проблеме многозначности мира, наблюдавшего развитие многих направлений физики, описывающих мир в совершенно невероятных системах координат, такое непростое пространство — окно для узнавания и возможность отойти от стереотипов. Геометрия пространства иконы — это не только геометрия отражения трехмерного объема на плоскости. Похоже, средневековый художник нашел свой, особый способ отображения шести-, семи-, многомерного мира природы, а в том числе — и внутреннего мира человека.
Возможно, не все согласятся, но в каком-то смысле наше столетие заставило человека задуматься о смысле заборов и перегородок. Можно приводить множество примеров, когда интереснейшие открытия совершались на стыке «несовместимых» областей знания — биологии и физики, системного анализа и психологии, теории множеств и лингвистики. Но параллельно с открытием новых эффектов и технологий происходит и «закрытие» некоторых привычных очевидностей.
Принято считать, что наука и искусство — две разных области, никак не связанные между собой. Одна пользуется четким и строгим языком определений, другая — многозначным языком образов. Но геометр увидел в картинах неевклидовость пространства, физик — многомерность и неоднозначность мира, психолог — особенности восприятия… И мы понимаем, что художник — тот же исследователь, он так же, как и ученый, находится в поиске. Поиске истинного устройства мира, поиске Пути и той точки на горизонте, куда он направлен…
Философия искусства: стили в истории
Древнейшее искусство: утраченное и возвращенное
(Екатерина Дэвлет, доктор исторических наук)
История знакомства людей с ранними формами искусства — это история сомнений, удивительных открытий, это рассказ о способности по-новому взглянуть на эстетический потенциал и художественные навыки наших далеких предков, об умении поставить технику на службу не только технологическому прогрессу, но и делу познания прошлого человечества.
Практика нанесения изображений на скалы существует по крайней мере 30 тыс. лет, хотя приводятся данные (пока еще недостаточно аргументированные), что она значительно древнее — до 60 тыс. лет. От Урала до южной оконечности Иберийского полуострова насчитывается около трехсот пещер, скрывающих в своих глубинах изображения, которые относятся к древнему каменному веку, или палеолиту, — огромной по продолжительности эпохе (от 2 и более млн до 11 тыс. лет назад). Ее изучение является, возможно, наиболее романтичным разделом археологии, позволяющим соприкоснуться с детством человечества, проследить его взросление, а самая большая загадка кроется в ответе на вопрос «почему первые образцы искусства отнюдь не являются робкими и неумелыми попытками, а имеют совершенные формы?».
Пристальный научный и общественный интерес к наскальному искусству, в наши дни постоянно возрастающий, возник еще в позапрошлом веке. Первооткрывателем можно считать испанца дона Марселино Санс де Саутуолу. Он впервые осмотрел пещеру Альтамира в 1876 г., спустя восемь лет после того, как в привходовом отверстии чуть не застряла собака местного охотника Антонио Кубильяса, который и сообщил ему о перспективном для раскопок объекте. Но древние изображения ждали зрителя вовсе не несколько лет (хотя события разворачивались неспешно), а свыше 14 тысячелетий! Саутуола начал раскопки в Альтамире в 1879 г., но слава лежала не вполне у его ног, а находилась над головой — на стенах и сводах пещеры. Хотя Саутуола оказался подготовленным зрителем (он уже видел в Париже небольшие скульптурные произведения палеолитического искусства), но привлекла внимание к росписям его маленькая дочь Мария, которой в то время, согласно разным источникам, было от пяти до девяти лет от роду и которую, судя по всему, просто не с кем было оставить дома. Ее знаменитый возглас под сводами пещеры: «Папа, смотри — быки!» — эхом донесся до нас и до сих пор волнует воображение тех, кто пытается представить, каково это — быть первым человеком, обратившим внимание на то, что в дальнейшем станет предметом бурной дискуссии и войдет в историю культуры.