— Так точно. Кроме того, — продолжил Пол с явно заметным энтузиазмом, — не было найдено никаких субстанций, используемых для поджогов. Точные данные будут только через пару дней, но по предварительным результатам осмотра помещения пожар начался на кухне, что подтверждает слова миссис Робертсон.
Эллингтон что-то промычал себе под нос, то ли соглашаясь с выводами Пола, то ли просто подавая знак, что он ещё не уснул. По всей видимости, Конелли расценил это как знак продолжать, что и поспешил сделать.
— Эксперт из криминалистики осмотрел картину и заверил, что это репродукция. Хорошо выполненная, но всё же копия.
— Шедевр художественного искусства, стоимостью в несколько десятков тысяч фунтов? — наконец-то оторвавшись от чтения протокола, Эллингтон посмотрел на Пола. Отчего тот тут же занервничал.
— Никак нет. Джованни Браголин нельзя сказать что очень популярен даже в кругах знатоков искусства. Даже этот самый эксперт не сразу расшифровал подпись в углу картины. Стоимость копии не превышает пятидесяти фунтов, сэр.
— Отлично. Значит… Похоже, у нас нет никаких поводов думать, что эта картина какая-то особенная. И это странное совпадение, что пожар не уничтожил только её, — сделал вывод инспектор, вставая из-за стола. — Уже поздно, Конелли, рабочий день закончился уже два часа назад. Пора и честь знать.
На улицу они вышли вместе, по пути перебросившись парой фраз о двойном убийстве, которое заняло столько времени и внимания Эллингтона. Конелли выказал желание наконец-то принять участие в этом деле. Поначалу Оливер хотел отказаться — рабочих кадров хватало и без него, — но потом передумал. Связь с двумя предыдущими подобными случаями была несомненной: на каждом месте преступления были оставлены записки, напечатанные на старомодной печатной машинке, и содержания они были очень схожего. Но, кроме этих записок, больше никаких связей между убитыми не наблюдалось. Как и мотивов преступления. Конелли с его нюхом мог быть очень полезен.
Следующий месяц прошёл для Эллингтона без особо ярких происшествий. Будничная работа, которая человеку со стороны могла бы показаться сущим адом, заземляла Оливера во всех смыслах этого слова. Он знал, что занимается нужным делом — отчищает город от маньяков и убийц. На его счету было бòльшее количество раскрытых дел, чем у любого другого начальника отдела до него. И эта мысль помогала ему подниматься по утрам с кровати и идти на работу. Правда, не давала покоя и другая мысль — количество этих самых раскрытых преступлений существенно возросло с тех пор, как он сам собственноручно подписал контракт о приёме на работу Конелли.
С другой стороны, сам Конелли не признавал того, что в отличной статистике отдела была его заслуга. И это было совершенно искренне: он считал, что Эллингтон — прекрасный начальник, и именно его усилиями были раскрыты все эти преступления. Именно поэтому, когда посреди ночи он снова оказался на месте пожара, не задумываясь, набрал номер начальника.
— Это Конелли, — пробормотал он неуверенно в трубку, после третьего «алло».
— Конелли, какого чёрта ты звонишь среди ночи?! — прорычал Эллингтон, глядя на настенные часы. — Если не случился пожар…
— Именно. Именно он и случился, — протараторил Пол. — Шеф, вы должны сюда приехать. Вы… должны видеть это своими глазами.
Оливер, тяжело вздохнув, поднялся с кровати. Ехать посреди ночи никуда, конечно же, не хотелось. К тому же шёл мелкий противный дождь. Но Конелли просто так не стал бы вызывать его в такое время суток, тем более на пожар.
Записав адрес, Эллингтон спешно оделся и вышел к своему уже знавшему лучшие времена Моррису. Работа по ночам не мешала его распорядку дня. Наоборот, работать в тишине, без лишних зевак было удобно.
Пожар Оливер заметил издалека. По огромной толпе, собравшейся вокруг сгоревшего дома, и мигающим сигналам пожарных машин. Сам огонь к приезду инспектора уже успели потушить, но толпа зевак расходиться, похоже, не собиралась.
Оставив автомобиль подальше от места происшествия, Эллингтон поднял ворот плаща и ещё прежде, чем успел сделать шаг, увидел спешащего в его направлении Конелли.
— Инспектор. Поторопитесь! — то ли попросил, то ли потребовал тот.
— Что случилось, Пол? Почему мы опять на пожарище?
— Вы всё увидите сами. Пойдемте же! — настоятельно повторил Конелли, сдерживая желание схватить инспектора за рукав и потащить за собой.
Эллингтон согласно кивнул, предчувствуя: то, что предстояло увидеть, ему не понравится… В этот раз пожарные действовали оперативно и сгорел только один дом и несколько деревянных пристроек, которые теперь зияли чёрными пятнами на, впрочем, зелёной местности.
Пробравшись сквозь толпу, Эллингтон увидел полицейское ограждение — бело-синюю ленту, натянутую по периметру вокруг дома.
— К чему это, Пол? Есть пострадавшие?
— Нет, сэр. Я… взял на себя ответственность и отдал приказ огородить территорию, — неуверенно промямлил Конелли, заметно смущаясь собственного рвения.
— Хорошо, показывай, что тут у тебя, — стараясь звучать нейтрально, попросил Эллингтон.
Приподняв ограждающую ленту, Оливер на мгновение замер — ему вдруг показалось, что он видел в толпе знакомое лицо. Он попытался вглядеться, но при повторном взгляде не заметил ничего подозрительного — просто кучка зевак.
— Где хозяева дома? — спросил он на пороге сгоревшего здания. В прошлый раз он отчётливо определил в толпе пострадавших, в этот — никого, кто бы подходил на роль спешно покинувших дом, замечено не было.
— Дети ночевали у соседки, она-то и вызвала пожарный наряд, когда увидела огонь. Сами хозяева были на какой-то вечеринке. Я распорядился, чтобы отправили туда кого-нибудь: дозвониться до них нет возможности.
— Отлично, — на этот раз искренне похвалил Эллингтон. Конелли и правда действовал расторопно и по всем предписаниям.
Внутри дом походил на обуглившийся сарай: вещи были раскиданы так, словно сначала здесь кто-то хорошенько постарался, устраивая бардак.
— Взлом? Поджог? — скорее подытожил увиденное, чем спросил Эллингтон.
— Похоже на то, — согласился Пол. — Но, сэр… посмотрите на это.
Последовав за Конелли в соседнее помещение, Эллингтон замер на пороге: посреди обугленной стены висела нетронутая пожаром картина. Картина с изображением плачущего мальчика.
— Что за… Конелли? — Оливер спешно подошёл к единственному уцелевшему предмету в комнате и протянул Полу одну из пары извлечённых из кармана перчаток. — Похоже, кто-то издевается над нами.
— Соседка сказала, что картина висела в этой комнате уже много лет, — предугадывая дальнейшие вопросы шефа, начал рассказывать Конелли. — Она не знает, откуда взялась картина, но хозяева очень ей дорожили. По всей видимости, это был подарок.
Эллингтон заглянул за картину и, убедившись, что стена за ней, как и в прошлый раз, обугленная, проверил крепление — обычная проволока, криво скрученная в петлю. Так не вешают картины, которыми дорожат.
— Картину — в лабораторию. Пусть снимут отпечатки пальцев, сверят с нашей базой данных, — снимая перчатку, распорядился он. — Опроси хозяев, когда они вернутся. После опроси хозяев дома с прошлого пожара, выясни, есть ли у этих двух семей общие знакомые…
Выходил из дома Эллингтон, задумавшись о странных картинах. В них не было ничего интересного: обычные портреты, даже не оригиналы — репродукции. По крайней мере, в первом случае был не оригинал, и в подлинности этой картины были тоже сомнения. Это не могло быть совпадением: два пожара, в которых уцелели только картины. Объяснение должно было быть. И Эллингтон был заинтересован найти причину. Теперь уже был.