Что же это за таинственная казнь? Как объяснить загадочные слова? Имеют ли они какое-нибудь отношение к прекрасной статуе, которую он видел в замке Альтендорф? И если да, то какую роль играет в происходящем страшная машина, расположенная там же?
Наверное, в словах «Бронзовая Статуя и «поцелуй» Девы» действительно скрывалась ужасная тайна. Они замелькали в голове Эрнеста Кольмара в первые минуты его заточения в темном подземелье. Но затем, скрестив на груди руки, он прислонился к стене и со спокойным хладнокровием стал размышлять над своим положением.
Одно было ясно: он сделался пленником в подземелье великолепного дворца, названия и положения которого не знал, и ему, без сомнения, угрожает страшная, но пока неизвестная участь. Все остальное покрывала завеса тайны, зловещей, ужасной тайны.
Самая мертвая тишина продолжала царствовать в подземелье. Наверняка Киприан вышел в дверь на другом конце коридора почти сразу после своей измены. Но сколько времени продолжится его отсутствие? А нельзя ли до его прихода бежать?
Кольмар тряс руками решетки, сделанные из массивного железа и с каждой стороны прилегающие к стене. Забравшись довольно высоко, Кольмар обнаружил, как, впрочем, и предвидел, что они спускались из отверстий в потолке, расположенных не менее чем в десяти футах от земли.
Все его усилия оказались бесполезными. Наконец он принужден был признать, что действительно стал пленником в клетке четырех футов шириной, две стороны которой составляли толстые стены, а две другие – прочные решетки.
Во второй раз Эрнест Кольмар скрестил руки, прислонился к стене и предался размышлениям. Перед ним постепенно проплывали тайны Альтендорфа, Сатанаиса, Этна, Киприан, принцесса Елисавета и дорогие существа, оставшиеся на родине.
Проходили часы, и мало-помалу Эрнест Кольмар решил, что, возможно, он осужден умереть в этой клетке с голоду.
– Невероятно, – прошептал он. – Умереть от голода и жажды? О! Нет, нет! Одни демоны способны подвергнуть такой муке человеческое существо. Да и потом, подобная казнь не имела бы ничего общего с Бронзовой Статуей, а монах прямо объявил, что я должен умереть от нее.
Время летело, настала ночь, но ничей голос, ни малейший звук не нарушали молчания.
Но с какой стати Киприану покушаться на жизнь Эрнеста Кольмара?
Как только рыцарь задал себе этот вопрос, шорох, сначала слабый, а потом все более и более внятный, долетел до него. Он затаил дыхание и прислушался.
Да, он не ошибся: он услышал шелест одежды. Точно люди, подобно змеям, коварно скользили вдоль стены. Кольмар положил руку на шпагу и наполовину вынул ее из ножен.
Но тут другие звуки привлекли его внимание. Бренчание цепей, завертывающихся вокруг колеса, сказало ему, что решетку поднимают.
Что должен был сделать рыцарь? Броситься вперед и проложить себе дорогу? Так бы Кольмар и поступил, долго не раздумывая, но менее чем в секунду его схватили со всех сторон, точно исчезнувшие решетки превратились в железные руки, зажавшие рыцаря.
Его противники, похоже, были многочисленны: рыцарь насчитал шестерых. Шпагу у него вырвали, руки связали веревкой, а на плечи набросили монашескую рясу и капюшон опустили на глаза. Затем его повели по коридору; враги шагали по бокам, не говоря ни слова.
Скоро они остановились на несколько секунд: на петлях повернулась дверь, они вышли, и массивная дверь захлопнулась с громом, пробудившим далекие, зловещие отголоски подземелья. Эхо сказало Кольмару, что они продолжают идти в том же направлении. Да и топот ног по плитам говорил об этом.
Шли по-прежнему молча, в кромешной темноте.
Неожиданно в отверстие на капюшоне он увидел свет, появляющийся и исчезающий с равной частотой. Другая дверь заскрипела на петлях – прошли, – она затворилась со зловещим лязгом. Подземелье казалось нескончаемо длинным.
Истекло по крайней мере десять минут с тех пор, как его вывели из клетки, насколько мог рассчитать Эрнест Кольмар, и, судя по скорости движения, они должны были пройти около четверти мили. Едва рыцарь закончил эти вычисления, как услыхал шаги, направляющиеся в их сторону.
– Поздно: серебряный колокол уже пробил, – сказал один из караульных Кольмара, впервые за все время нарушив молчание.
– Да, серебряный колокол пробил, – согласился Киприан, голос которого рыцарь узнал и который держал Кольмара за правую руку. – Станем в сторону.