«С целью создания противоядия против названного тайного договора представители сербов, хорватов и славян во главе с представителем югославянского комитета Трумбичем и сербским премьер-министром Пашичем собрались в Корфу, и 20 июня 1917 года опубликовали декларацию югославянского союза». С другой стороны, под нажимом агентов Нортклиффа (Стида и Уатсона) оказывается нажим на итальянское правительство, в результате чего объявляется ни к чему не обязывающее итальянцев постановление в виде «соглашения» со славянскими организациями... Цель достигается — недоверие народов рассеивается, пропаганда начинает действовать успешнее.
Таким образом, на этом примере совершенно ясно, что основной лозунг английской пропаганды в Австро-Венгрии — лозунг освобождения угнетенных народов — трюк, способ ослабить Австро-Венгрию, играя на доверии угнетенных наций, жонглируя «свободолюбивыми», «демократическими» принципами.
Автор не пишет (по-видимому, невыгодно!), какую колоссальную предательскую роль сыграли в этом вопросе, как и во всей политике своей буржуазии, социалисты. Делая вид, или наивно веря в искренность буржуазии, социалисты Англии и Франции поддерживали буржуазию, тем самым поддерживая в угнетенных народах веру в лживые «освободительные» лозунги союзников.
Совершенно такую же роль играла и на таких же принципах строилась пропаганда Нортклиффа в Германии. Там с «похвальной» практичностью и знанием своих преимуществ Нортклифф бьет по другому слабому месту. Получив директиву — заказ от премьер-министра [15] («я уверен, что можно многое сделать, чтобы разложить дух германских войск теми же способами, которые, как мне кажется, мы с таким большим успехом уже применяли в австро-венгерской армии»), Нортклифф берется энергично за работу.
Первая его мысль: в чем слабое, больное место Германии, по которому надо бить пропагандистской работой? Это «слабое» место он видел в страхе за свою жизнь и жизнь семьи, терпевшей голод и нужду без перспектив на скорое окончание войны. Это «слабое» место он видел в революционных традициях рабочего класса, который под влиянием затянувшейся войны, бессмысленности колоссальных человеческих жертв, стряхивал с себя угар и дурман первых месяцев и лет войны.
Отсюда — и линия пропаганды. Надо углублять, поощрять недовольство неприятельских солдат своими правителями. Надо доказать, «что прочному миру с неприятельскими нациями мешают только разбойнические намерения господствующих наций и военной и хозяйственной касты, что союзники не имеют намерения уничтожать какой-либо народ, но намерены обеспечить свободу всех на основе самоопределения». Надо доказать, что «переворот в Германии необходим не только в интересах союзников, но и в интересах самого германского народа, и является главной военной целью союзников».
Таким образом, удар наносится по основному «устою» боеспособности Германии — по «гражданскому миру», — по затихшей с благословения немецкой социал-демократии классовой борьбе.
Конечно, не «любовь» и забота о свободе рабочих Германии диктуют Англии эту линию. Основная цель пропаганды — «ослабление способности неприятеля к ведению войны и достижению победы», укрепление «всякой оппозиции в Германии».
Особенно откровенно (ибо это менее опасно) велась эта работа среди военнопленных немецких солдат. Тут английская пропаганда без боязни выступала в «демократических», «социалистических» одеяниях: «Первой необходимостью было искоренение враждебных идей милитаризма, если последний у пленных еще сохранил какие-либо иллюзии, которых их собственный опыт еще не смог подорвать. После этого военнопленным была бы внушена мысль о превосходстве демократического образа правления». [16]
Делалось это для того, чтобы через пленных (через их письма) повлиять на страну. И, чтобы разрешить эту задачу, пленным давали читать такую литературу, которой не допускали в ряды своих солдат и рабочих под страхом каторги; тут были и письма Карла Либкнехта, и социалистические газеты из Германии и т. д.
Цель ясна — расшатать государственные «устои», чтобы легче победить. Несомненно, «дух», которого отчасти Англия вызвала своей работой, оказался страшнее, чем этого хотели англичане. Они ведь только мечтали о «мирном» перевороте, в чисто буржуазных рамках. Но, во всяком случае, расчет Англии на спекуляцию ложно-демократической позолотой оправдался. Англии нетрудно было выставлять напоказ перед малосознательными трудящимися свои политические преимущества перед кайзеровской, юнкерской Германией.