Ждать пришлось недолго. Вскоре в темноте они заметили, как в иллюминатор ввинчивается чья-то тонкая фигура. Предполагаемый енот бесшумно спрыгнул на пол камбуза и осмотрелся. Как и предполагал капитан, енот был подозрительно похож на человека — совсем молодого, возможно, всего года на три-четыре старше их юнги. Юноша был худым, но в нем чувствовалась большая сила. Про таких обычно говорят «жилистый». Что-то еще в темноте разглядеть было сложно.
Парень с наслаждением втянул носом воздух, приблизился к котлу с блюдом и достал из-за пояса оловянную ложку, которой как раз вчера с утра не досчитался кок, и потянулся к котлу с преступными намерениями.
Душа кока этого не вынесла.
— Вот я тебя сейчас! — завопил он из-под стола и с силой дернул вора за ногу.
Тот упал, но тут же снова подскочил, ринувшись назад к иллюминатору, где его уже ждал боцман с половником. Увернувшись от удара, «енот» приложил боцмана в челюсть и сделал подсечку. Боцман накренился и схватился за котелок, который тут же опрокинулся на вылезающего из-под стола повара. Из угла выскочил отважный юнга и, испустив боевой клич: «Тебе конец, енот!», ринулся в драку.
Пару минут капитан Неттли наслаждался увлекательнейшей картиной. На полу завязалась борьба в жарком из акульих плавников. Она была похожа на женскую борьбу в грязи — весьма экзотическое развлечение, которое он как-то видел в Марранде. Вокруг дерущихся скакал воинственный юнга с половником и крышкой от кастрюли и наносил удары тому, кто оказывался сверху. Когда капитан счел, что на сегодня экзотики с него достаточно, он просто накрыл все это безобразие сетью.
Четверть часа спустя все уже были в кают-компании. В центре понуро стоял виновник торжества — грязный, оборванный и худой юноша лет двадцати. Он был настолько тонок, что казалось, что от него остались одни глаза — большие, серые, наполненные отчаянием. За столом сидели удачливые охотники. Капитан был единственным из них, кто не пострадал в этой схватке и сохранил опрятный вид. Юнец, сопротивляясь, ухитрился подбить боцману глаз и выбить коку зуб. Юнга в порыве отваги стукнулся головой о шкаф с посудой и набил себе шишку сам. Вдоль стен стояли недовольные матросы.
— Рассказывай, кто ты такой, — спокойно сказал капитан.
— Мое имя — Мате̇ос А̇рра, — ответил юноша хриплым низким голосом, неожиданным для такого молодого и худого человека.
— Ну, и откуда ты свалился на наши головы, Матеос Арра? — спросил капитан чуть дружелюбнее.
— Бежал от хозяина, — глухо ответил молодой человек, — Меня продали в Офрейн, а дома, в Трезеньеле, остался мой младший брат Мигуэль. Он тоже раб. Я хотел сбежать и вернуться за ним. У нового хозяина собственное судно, большое, роскошное. Мы плыли на нем. Я сначала хотел украсть шлюпку и сбежать на ней, но шлюпки очень хорошо охраняли.
— И тогда ты решил поплавать в бочке, — кивнул капитан Неттли, — Что ж, весьма оригинально. И главное — совершенно незаметно.
Юноша опустил голову. Капитан внимательно посмотрел на него и вздохнул:
— И что же нам с тобой теперь делать, енот?
Матеос поднял голову и горько усмехнулся:
— Отправить в трюм, к остальным? Я видел там людей. Вы ведь из стервятников — работорговцев, кто отбирает чужой товар? Считайте, что я достался вам бонусом.
И тут капитан улыбнулся. От этой улыбки боцман мгновенно протрезвел, повар сделал охранительный жест, а матросы попятились. Аделл Неттли медленно встал, вышел из-за стола и подошел к Матеосу.
— Скажи мне, мой юный друг… — произнес он ласковым, вкрадчивым, леденящим душу тоном, — Видел ли ты на этих людях, там, в трюме, цепи? Или, может, ошейники? А может, ты видел кнуты у кого-нибудь из моей команды? Если видел, покажи мне этого человека, и он сразу же отправится по доске. А если ты мне сейчас же ничего из этого не покажешь, то по доске, мой друг, прогуляешься ты.
Матеос отступил на шаг и покачал головой:
— Нет, капитан, ничего из этого я не видел. Похоже, я действительно ошибся и напрасно оскорбил тебя. И если ты решишь бросить меня за борт, я готов. Только ответь мне, пожалуйста, для чего тогда тебе эти люди и куда ты их везешь?
К ним, прихрамывая, подошел боцман и опустил тяжелую руку на плечо капитана:
— Остынь, Аделл, — Он перевел взгляд на юношу, — Мы забрали этих людей у имперцев и сейчас везем в Энье̇с.