— Может быть, тогда нам стоит вернуться? — встрял в беседу жизнерадостный Армин, — И дать отступникам самим погибнуть в руинах от того, чего боятся дикари?
— Молчать! Если они направились туда, они, должно быть, уверены, что мы туда не сунемся! Какая самонадеянность! — вскипел вдруг Бертран. И тут же жестко, нетерпящим возражений тоном добавил, — Орден уже один раз взял Фанкор-Зор приступом, возьмет и второй. Я принял решение. Мы идем за ними. Отступники должны быть схвачены и доставлены в Калагуррис, в ставку Ордена, живыми или мертвыми. Таков приказ. Мы идем за ними. Если даже они там умрут, пока я не увижу их тела и не плюну на них, я не успокоюсь. И вы оба тоже.
Конрад кивнул:
— Все понятно, брат Бертран. Будет исполнено.
— Сейчас привал, потом бросок. Армин, разведи костер, перекусим. Сэр Конрад, ты знаешь эти места, у тебя есть карта, так что на тебе подготовка к походу. И не забывай, что эта экспедиция для тебя — единственный шанс доказать Ордену свою лояльность, ибо твои либертистские взгляды известны командованию, и сам Великий магистр находит их неприемлемыми. Так что в твоих интересах постараться и сделать все в лучшем виде.
— Да, сэр, — коротко кивнул Конрад и, поймав на себе испуганный взгляд оруженосца, незаметно подмигнул ему. Армин покраснел и поспешно отвел глаза.
Рыцарь-лейтенант хмыкнул. Опасным либертистом он прослыл, когда в беседе со своим давним другом, братом Камиллусом Гетой, случайно обронил, что, возможно, люди с магическими способностями точно так же достойны спокойной и свободной жизни, как и те, кто их не имеет. Того, что сэр Камиллус напишет на него донос самому Великому Магистру, Конрад никак не ожидал. Глава Вечного Ордена, сэр Гай Мессор устроил внутреннее расследование. И, хотя в результате подтвердилась безоговорочная лояльность брата Конрада Росса Вечному Ордену и его священным принципам, к рыцарю-лейтенанту стали относиться настороженно.
Брат Бертран устало присел на большой валун рядом с кострищем Соприкоснувшись с камнем, доспехи пронзительно заскрежетали. Старый рыцарь-капитан прикрыл глаза. Меньше всего Бертран сейчас хотел, чтобы спутники заметили, как сильно он устал. Они не заметили. Конрад осматривал лагерь в поисках дополнительных подсказок. Армин возился с костром. Мальчишке повезло: мятежники оставили в лагере запас хвороста.
Через четверть часа все трое уже сидели у весело потрескивающего костра. Конрад обвел взглядом спутников:
— Необходимость преследовать мятежников в Фанкор-Зоре прибавила нам опасностей. Те, кого мы ищем, взяли с собой минимум снаряжения и еды. Я считаю, что мятежники поступили мудро. Они явно рассчитывали, что, если пойдут налегке, это прибавит им скорости.
Поэтому я предлагаю поступить так же, взять с собой самое необходимое. Мы избавим лошадей от лишнего груза, и они смогут двигаться быстрее. Я бы посоветовал снять и оставить тут доспехи. В пути они будут промерзать, причинять нам неудобства и затруднять движение и нам, и лошадям. Золото нам там тоже не понадобится, закопаем его где-нибудь здесь, если выживем, заберем. Армин, сумку с документами на тех, кого мы ищем, тоже оставь здесь и спрячь понадежнее. Мы и так знаем об этих людях все. Сэр Бертран, прошу вас забрать только указы об аресте, нам придется зачитать их мятежникам. Возьмем с собой одну палатку, припасы и фураж для лошадей на пару-тройку дней, этого должно быть достаточно.
Судя по мои расчетам, нас разделяет меньше суток пути. Но у нас есть преимущество — мы верхом. И судя по карте, этот Фанкор-Зор вовсе не так далеко. Если поспешим, сможем перехватить их по дороге.
— А еще я предлагаю оставить тут страхи, сомнения и жалость! — Бертран воодушевленно поднялся, — Те, кого мы ищем, не только опасные преступники. Они знают, что им нечего терять, и будут жестоко сопротивляться до последнего! Помните песню того менестреля, Родрика, которая теперь как гимн для всех этих отступников? «Страшнее жить рабом, чем погибнуть свободным» — так, кажется, в ней поется? Так вот — если они так хотят умереть, мы не дадим им удовольствия умереть свободными. Их позорная смерть будет назиданием всем остальным, кто возомнил, что может нарушить установленный Пророком миропорядок, который существует уже больше тысячи лет!
— А милосердие мы тоже тут оставим? — тихо спросил Конрад, украдкой поглаживая свою лошадь. Но ни Бертран, ни Армин, воодушевленные пламенной речью старого рыцаря-капитана, его не услышали.