Герцог сердился и срывал злость на слугах. Через пару дней Бертран услышал, как мессер Жакмен рассказывал толстухе Марго, что сеньор в сердцах отвесил затрещину мессеру Гавро, когда тот доложил ему, что мэтресса Эйлин в очередной раз отказалась от еды. А когда герцог распорядился наказать плетьми мать и старшую сестру Бертрана за то, что они никак не уговорят чародейку открыть им дверь, мальчик разозлился. Он решил, что зря пожалел эту женщину тогда, в самый первый день.
Так прошло десять дней. А потом мэтресса Эйлин открыла дверь и потребовала завтрак и горячую ванну. Герцог был вне себя от счастья.
Теперь Его светлость почти все время проводил с мэтрессой Эйлин, исполняя любые ее прихоти. В первую очередь он распорядился переделать покои, которые отвел волшебнице. Мэтресса Эйлин жила на самом верхнем этаже, почти под крышей. Она любила свет и воздух. Герцог выписал каменщиков из столицы и приказал расширить окна в ее покоях, чтобы чародейка могла любоваться окрестностями. Окна стали просто огромными, от пола до потолка. В оконные переплеты герцог распорядился вставить самые чистые и прозрачные стекла, привезенным из столицы. Чародейка приказывала мыть эти окна каждую неделю.
Потом Бертран увидел, как под покровом ночи в замок прибыла повозка, из которой в покои мэтрессы Эйлин носили тяжелые деревянные ящики. Потом он услышал от других слуг незнакомое ему, рычащее слово «лаборатория». Мальчик не знал, что это значит, но слово показалось ему злым.
Сама мэтресса Эйлин тоже оказалась злой. Она то и дело жаловалась то герцогу, то майордому на нерадивость слуг, которых ей выделили. И с удовольствием наблюдала за тем, как их наказывают. Бертран вскоре привык видеть заплаканными то мать, то сестер.
А потом началось страшное.
Когда старшую сестру Бертрана, пятнадцатилетнюю Овьет обнаружили мертвой под окнами мэтрессы Эйлин, все подумали, что она поскользнулась, когда их мыла. И совсем никто не заметил резаных ран на ее шее. А когда на похоронах Бертран спросил о них, эконом выдал ему подзатыльник и велел молчать.
Сразу после похорон в каморку, где жил истопник с семейством, пришел сам герцог. Он долго мялся, рассматривая упавших перед ним на колени отца Бертрана и всю его семью, и наконец, выдавил:
— Я соболезную твоей утрате… как там тебя?
Пьер, господин, — у отца от волнения пропал голос.
— Ну вот, Пьер, — прцедил сеньор, — В качестве возмещения через год я распоряжусь выдать замуж твою младшую дочь и пожаловать ей хорошее приданое.
Родители начали мелко кланяться в знак благодарности. Отец прятал глаза, мать украдкой смахивала слезы. Но Его светлость этого уже не видел. Он поспешно вышел из каморки истопника, зажимая нос надушенным платком.
Но этому не суждено было случиться. Через четыре месяца с небольшим и вторая сестра Бертрана, Жакелин, которой едва исполнилось тринадцать, упала с лестницы, ведущей в покои чародейки. Как рассказывали потом, она несла кувшин воды с лавандовым маслом и розовыми лепестками для умывания госпожи, но по неуклюжести пролила воду и сама же на ней поскользнулась.
И снова никто не заметил ни резаных ран на шее и запястьях, ни следов ожогов на теле. И выразить сочувствие сеньор тоже не пришел. Пришел майордом. Даже не перешагнув порога, он швырнул отцу золотой — возмещение от герцога. К тому времени сеньор уже не обращал внимания на то, что в замке погибают или бесследно исчезают слуги.
Потом был Жак, сын одного из конюхов, друг Бертрана. Он пропадал пять дней. Все это время обитатели замка старательно делали вид, что не слышат жутких детских криков, доносившихся с верхнего этажа донжона. Конюх валялся в ногах у сеньора, умоляя того спасти сына, но получил лишь брезгливое: «Пошел прочь!» А неделю спустя обескровленное тело мальчишки обнаружили валяющимся в грязи посреди заднего двора.
После этого был смешной поваренок Жиль, пухленький и румяный, сам как будто сделанный из мягких круглых булочек, которые он пек. Жиль был круглолицым, улыбчивым и добрым. В его карманах не переводилась всякая снедь, чтобы угощать замковых животных. Жиль очень любил кошек и лошадей.
На тело Жиля наткнулся сам Бертран. На его испуганные крики прибежал отец, который шел мимо с мешком угля. Увидев погибшего мальчишку, истопник поспешно вытряхнул уголь и накрыл мешком тело. Но было уже поздно, Бертран увидел достаточно. Отца, человека не робкого десятка, стошнило в пяти шагах от искалеченного тела мертвого поваренка.