В своем убранстве дом Браамкампа напоминал корабль, и даже более того – весь морской флот. На стенах висели сигнальные флаги и карты морских сражений, по углам стояли навигационные приборы, на полках размещались предметы, связанные с боевыми рейдами, бинокли, подзорные трубы, компасы, боцманские свистки и другое снаряжение. Макеты военных парусных кораблей находились повсюду на специальных подставках или просто стояли на предметах мебели. Круглые иллюминаторы, заменявшие в отдельных комнатах окна, и несколько огромных штурвалов на стенах придавали особняку еще большее сходство с морским музеем.
В доме было принято «бить склянки» каждый раз, приглашая на трапезу или давая сигнал «к отбою» перед сном. Даже личный лакей Браамкампа носил не ливрею, а флотский мундир.
Тогда, поздним августовским вечером 1759 года, семья в полном составе была готова приступить к ужину. Склянки пробили, и все собрались в зале со стенами, обитыми массивными деревянными панелями, который походил на помещение кают-компании. Домочадцы расселись за длинным столом. Браамкамп занял место капитана – во главе семейства.
Кухарка и ее помощницы в тот день особенно постарались сервировать ужин по-праздничному: все же Яблочный Спас на дворе! Белизна скатерти и ажурных салфеток создавала контраст плоским вазам с фруктами и свежим букетам благоухающих в предчувствии осени садовых цветов. На серебряном блюде поместилась целая гора свежеиспеченных пирожков с вареньем, от которых исходил еще более сильный аромат теплого и сладкого волшебства.
С этим натиском блаженства не могла справиться маленькая Анна Белль. Не дождавшись окончания молитвы, девочка потянулась к блюду и схватила пирожок. Браамкамп прервал ритуал и окинул внучку стальным взглядом. Девочка испуганно положила пирожок обратно… но было поздно.
– Выйдите вон из-за стола! – сухо произнес вице-адмирал на голландском языке. – Мадам Эльза, – обратился он к гувернантке, – юная Анна Белль не умеет себя вести в обществе. Проводите ее на двор. Пусть живет там!
Никто не смел ослушаться барина. Гувернантка взяла маленькую Анну Белль за ручку, вывела ее из дома, и четырехлетняя девочка осталась одна на террасе, когда за ней захлопнулась массивная дверь. Было горько, обидно и очень страшно.
Вот уже несколько часов как воцарились сумерки. Звезды еще не в полной мере разгорелись, и темнеющий небосвод зловеще отливал густой синевой. Ей показалось, что в небе висит обычная луна. Но нет. Это было что-то другое. Ледяной полупрозрачный шар, отсвечивавший холодным блеском, развернулся вокруг своей оси и на последнем выдохе заката стал приближаться. Он двигался прямо к оцепеневшей Анне Белль, становясь все больше и больше. Через мгновение шар заполнил полнеба над головой девочки и завис, медленно вращаясь, в абсолютном безмолвии.
У нее перехватило дыхание. Мелкая дрожь затрясла коленки, и холодок прошел по спине. Но страх быстро исчез – Анна Белль с любопытством завороженно смотрела на огромный клубок света.
Сфера была наполнена бледно-голубым сиянием. И в этом ее мерцании, в самом центре, находился парусный корабль со спущенными парусами. Он медленно вращался внутри, и его канаты шевелились от прикосновения несуществующего ветра.
Девочке очень захотелось всем показать это чудо. Она бросилась к дверям и стала звать маму и гувернантку. Ее сердце от волнения гулко стучало в груди. Ей казалось, что сзади ее разглядывают в упор и корабль вот-вот подплывет к ней по воздуху прямо на террасу, чтобы забрать с собой. Нет, ей не хотелось спрятаться в доме от испуга – она просто нуждалась в чьем-то соучастии и потому громко стучала кулачками, чтобы привлечь внимание, чтобы все смогли увидеть это и восхититься вместе с ней.
Наконец дверь отворили. Анна Белль вбежала в прихожую и решительно направилась в столовую. Там семья Браамкамп продолжала ужинать – никто не имел права встать из-за стола раньше времени, хотя, конечно, все слышали крики девочки со двора.
Свечей много не жгли, и в доме царил полумрак. Сидевшие за столом домочадцы повернулись в сторону Анны Белль и обомлели: вокруг нее образовалось голубое, мерцающее серебром свечение, она стояла внутри сияющей сферы, таинственная, спокойная, с открытым просветленным взглядом, без тени смущения и страха… и улыбалась.
Когда взрослые кинулись к окнам на террасу и выглянули во двор – ничего примечательного снаружи не оказалось. Только призрачный отсвет улетал ввысь в сгустившихся сумерках, погружая во мрак усадьбу вице-адмирала, уменьшая ее в размерах. Скоро весь двор вместе с особняком, прудом и дубовой аллеей отодвинулся куда-то вдаль, к самому горизонту. Он зрительно превратился в искусственный макет, размещенный на столе. А еще дальше, за полем и рощей, виднелась дорога. Ночь закончилась как-то быстро, и неуместный рассвет озарил пространство.