Дорога, пролегавшая вдали, оказалась асфальтированным шоссе…
3
На обочине шоссе стояла малолитражка. Рядом прогуливалась женщина, оглядывая идущие навстречу машины. Они проезжали мимо, не притормаживая, обдавая женщину ветром и накатывающим волной шумом моторов.
В салоне приближавшегося черного седана на пассажирском месте рядом с Анной сидел ее муж Ринат.
– Надо было взять водителя, – посетовал он. – Отдохнула бы от вождения.
– Это ж удовольствие! – засмеялась она. – Мне нравится рулить. Приятное ощущение, когда кто-то металлический, большой и сильный так меня слушается!
– Профессия накладывает отпечаток. Ты сама призналась в притязаниях на власть. Ну как мне с тобой жить?
– Ты тоже меня слушаешься, милый, хотя и не металлический.
– Ага. И зовут меня, слава богу, не Мерседес и не Роллс-Ройс. А в остальном – да, похож. Нажмешь на тормоз – останавливаюсь, на газ – бегу вперед. И поворачиваю, когда захочешь, и задний ход даю…
– Ладно, философ. Скажи лучше, далеко еще?
– Судя по карте, мы почти на месте… Во-он же она! – Ринат указал на стоящую у обочины малолитражку.
Женщина – агент по недвижимости – обрадованно посмотрела в их сторону.
– Здравствуйте. Я вас специально здесь встречаю, чтобы дальше не заплутали. Проедем Романовку, потом Углово, а там до поместья по проселочной дороге. Держитесь за мной, – сказала риелтор, наклонившись к окну остановившегося седана.
Она поехала вперед, свернув с главной дороги на Токсово. Анна и Ринат последовали за ней.
Проселочная дорога привела их к разрушенным воротам старинного поместья и дальше, на его территорию. По обеим сторонам росли вековые деревья, за ними открывались поля, поросшие жухлой некошеной травой и сорняками. Кое-где виднелись разбитые скульптуры на почерневших от времени постаментах. В окна машин летел осенний запах терпкой сырости.
Проехав по аллее, они остановились у разбитой террасы, увитой диким плющом. Пустыми глазницами в стенах зияли дыры от выбитой кирпичной кладки, оттуда веяло холодной влажностью. Развороченный косяк входных дверей и провалы окон создавали удручающее впечатление от заброшенной усадьбы.
– Что здесь было раньше? – спросил, поморщившись, Ринат.
– Во время войны проходил блокадный пояс, – ответила риелтор. – Немцы, говорят, стояли…
Они вошли в дом. Пола не было – всего лишь несколько досок проложены поверх оголившегося фундамента. Усадьба когда-то горела, и теперь на месте потолка и крыши была огромная дыра. Обугленные стены уходили в небо, а балки обрушились и, местами заросшие мхом и мелким кустарником, торчали в разные стороны.
– А до войны? – продолжал расспросы Ринат, брезгливо осматриваясь.
– Не знаю. Объект только что появился на рынке. Вы – первые покупатели. Владелец хотел все снести и построить лесопилку. Но, видимо, передумал.
– Нас не заставят дом восстанавливать в прежнем виде? Это, надеюсь, не памятник архитектуры? – включилась в разговор Анна.
– Нет! Никакой реконструкции здания не потребуется. Согласовано с «Ленархитектурой». Дом считается полностью утраченным.
– Я думаю, цена за эти руины вообще нереальная… – высказался Ринат.
Супруги спустились по ступенькам террасы и отошли чуть поодаль от риелтора.
– Ри, нас же не интересовал сам дом! – возмутилась Анна. – Ты посмотри, какого размера участок. А какие деревья, видел? Им по двести лет! Это же дубы.
– Это мы будем дубы, если возьмемся тут разруху в порядок приводить, – проворчал Ринат. – У тебя времени нет, я тоже не могу. Давай как нормальные люди купим готовый дом.
– С башенками по углам, и чтобы из окон вид был на соседей, да? – съязвила жена. – Мне здесь нравится, – добавила она тоном, не терпящим возражений.
– Ну, тогда сегодня здесь и заночуем! И вообще, зачем дом восстанавливать? Будем сюда приезжать отдохнуть от городского комфорта. Гостей привезем на пикник. Твои родители заедут, папа поживет без крыши. Тент натянем, и всё, – мрачно сострил муж.
– Ладно, не ерничай! Представь, что из этого можно сделать. Пусть за год, за два, но зато потом сказка будет!
– Все, не спорю! Рыба здесь хотя бы есть? – вздохнул Ринат, глядя в сторону пруда. – Пойду посмотрю.