Что, что, а в вампирах Матушка разбиралась – скольких облагодетельствовала. И драконов смогла к себе расположить, удружив им колодцем, который стал для них источником силы, позволяя оставаться живыми и не спать. И землица мужа враз вознесла молодую чету на престол славы, и тут, опять же, драконы подсобили. Не успела проклятая о домишке подумать, а у нее уже дворец, той чуть огорода захотелось, а у нее все царство-государство во владении, той одежонку никакую, а у нее покои соболями и шелками завалены, так что пришлось целый этаж под гардероб выделить.
Говорила Матушка:
– Дочушка, чего она может в Аду-то пожелать, ведь и лежат вампиры в гробу, потому как о гробике только помышляют после смертушки. Надо ли тебе похоронить себя красавицу и умницу заживо? Ведь не дворцы, муж твой, мавзолеи начнет строить, как фараоны Египетские!
И тут права была, гробы ей ни к чему, но иногда полежать хотелось. Один, из красного дерева с узорной тяжелою крышкой стоял в потайной комнате, которая была сразу за спаленкой. Видимо, несладко в Аду, раз по гробу душа плачет – сама себе она гроб не заказывала, но вдруг поняла, что нужен, чтобы не чувствовать постоянную неудовлетворенность. Да, на уговорах далеко не уедешь, туго муженек соображает о том, чего в договоре не было оговорено. А как попросишь через проклятую, все есть, во всех местах положится заначка. И пожелать уж будто бы нечего, не так живут братья и сестры, которые поторопились избавиться от души своей, но чем так рисковать, лучше бы избавились.
А Матушка одно твердит:
– Самая малость остается дочушка, приготовили голубушку! Потерпи! Вот я, своего спровадила на тот свет по Закону, так ведь горя не видала. Одного не успела – приворожить к себе, но потому и отдала тебя вампиру, чтобы не ведала вдовей долюшки. Пусть сама руки на себя наложит, али случай несчастный выйдет. Верь, не верь, а Господь все видит! Помянет недобрым словом за торопливость нашу, и препроводит в ненадлежащие места. Я бы разве прожила тыщу лет, коли порушила бы наш договор с Дьяволом? Душу надо сломить, как веточку от дерева, чтобы все дерево не загубить. А кабы знал, как, так и сломал бы! Вот вы, в любви и согласии, ласков муж твой, шелковичной ниточкой вокруг тебя, куколки, вьется, а все потому, что по-правильному. Приветила ты голубушку любовью и ласкою – и повернулась вся земля к тебе любовью и ласкою. Все царство-государство под ногами лежит, а если сделаем, как задумали, все страны тебе поклонятся!
Да на что ей вся земля? Со своим бы государством управится!
Зря позволила, зря послушалась.
– Ну, так и убей, лаской засахаривая! – просила она, даже не надеясь, что голодная тварь когда-нибудь решится на суицид.
Но нет, твердила Матушка:
– А прилетит она на костерок, думаешь, черти не подскажут, кто и как ее посадил туда? А если сама, то слабость проявила, не станут жалеть. Я, дочушка, на чертях защитила бы диссертацию! Подмену ей не простят, все горюшко выпьет, и его, и твое, и свое. А коли не дадим проклятому человеку позор на себя принять, станем мы углы считать! Потерпи, дочушка, куда деться-то? Жизнь твоя долгая, что Манькина секундочка – и будет жизнь лучше прежнего! И я, и тетки твои, и дядька Упырь глаз с нее не спускаем!
И все же в последнее время уговоры ее на мать подействовали. Стали готовить проклятую в путь, чтобы шла она к Матушке да в зеркальце на себя полюбовалась.
Долго смеялись, когда узнали, что проклятой своих бед мало, так решила еще железом себя обременить.
Кроме Матушки и дяди Упыря. Они-то от счастья на Седьмом Небе почивали. На этот раз все по их разумению должно было выйти.
Не об этом ли оба мечтали? Чтобы вышла лохань беспризорная в люди, и каждый тыкал бы в нее пальцем – и чтоб знала, кому обязана своими проклятием. Столько смертей положили на нее, и что же, умрет и ни одну не почувствует? Вывод был таков, если б можно было его съесть и износить, то не умирал бы проклятый, а болел бы всеми болезнями, какие носил в себе.
И драконы взбодрились. Тот колодец, в который матушка плюнула, стоял на землях Престолонаследника, за что приходилось уважать его законное право на престолонаследие.
Дядька Упырь железо на всякий случай сковал такое, если и завернет не туда, не кончалось бы – и молотила она его всю жизнь, как себя самою. Из деревни проводил, получая сведения почти до Куликовки, откуда до Мутных Топей было рукой подать, где тетка Кикимора дожидалась, чтобы семя взять и в яйцо закатать. Вдруг, думали, и зеркало не понадобится. Но нет, проклята скоро объявилась в Зачарованных Горних Землях. Заснула поди, тетка, проспала что ли…