Но после просмотра на меня оторопь нахлынула. Мучился, ломал голову над тем, как это телевизионщикам удалось обойти «на повороте» авторов печатных СМИ и сделать свою, куда более увлекательную версию. Как у режиссера Александра Иванкина получилось снять блестящий фильм, жанр которого в рамках общепринятой российской классификации вообще не поддается определению?
Хаотичным размышлизмам относительно жанра придал стройность ответ Александра Иванкина на мой вопрос по этому поводу. Режиссер обозначил фильм как «докудрама» — документальная драма. Жанр, изобретенный британской корпорацией Би-би-си, не очень обласканный нынешним российским ТВ и кинопродюсерами, но тем не менее завоевывающий симпатии зрителей.
Редчайший, если не вообще исключительный пример в истории кинематографа: в зале на премьере игрового фильма о разведчике, как ни в чем не бывало, присутствовал таг самый разведчик собственной персоной. Интересно было наблюдать за сложившимся на сцене после показа дуэтом Алексея Ботяна и Александра Олешко — популярного молодого актера, исполнителя главной роли. Ведь не для сравнения же их рядом посадили—мол, сличайте. А я своим неугомонным оком все сличал и сличал. Не «сиамские близнецы», но разделить их в тот момент мог, наверное, только Господь.
Александр Олешко еще до начала демонстрации фильма поделился со мной мыслями о своей новой работе.
— Вопрос о том, интересен или неинтересен драматургический материал, для меня даже не стоял. Для меня главенствующим было слово «надо». У меня это особая история. Ежегодно 9 Мая у меня ком к горлу подступает, слезы наворачиваются на глаза. И это при том, что никто из моих родственников не воевал на минувшей войне.
Я осознаю свой гражданский долг. Можно, конечно, спорить: в полной мере или нет. Другим, наверное, виднее. Вы знаете, у меня есть крестник-малыш. Я его в День Победы регулярно приноніу в сквер у Большого театра, чтобы ветераны подержали его на руках. Поймите, насколько это все для меня важно. А что касается таких людей, как Алексей Николаевич Ботян, то я бы только молился об их вечном присутствии в нашем мироздании. Они должны корректировать поступки людей с точки зрения нравственности. Они имеют на это право.
Естественно, я не мог не поговорить с Героем России полковником Ботяном. Кажется, уже тысячу раз беседовали, но тему, заявленную в названии фильма — «Счастье полковника Ботяна», — никогда не затрагивали. Что такое счастье, спросил я Алексея Николаевича.
— Знаешь, я и не думал, что у фильма будет такое название. Но ответ на твой вопрос — пусть и очень простой—у меня есть. Главное — что я в этом кровавом месиве выжил. Жив-здоров — что еще нужно разведчику? Поэтому я и не пеняю на судьбу.
А недавно художественный образ теперь уже знаменитого разведчика и диверсанта пополнил галерею работ народного художника СССР Александра Шилова. Чуть ли не целую неделю полковник Ботян, так непохожий на дряхлого старца, позировал портретисту. Остался доволен его работой. Александр Шилов: «Разведчики нечасто открывают публично свои лица. Я горд тем, что мне выпала честь запечатлеть образ Алексея Николаевича. Он из тех героев, которые прославили нашу Родину, и об этом должны знать современники».
А 10 февраля 2012 года человеку неброской профессии Алексею Николаевичу Ботяну исполнилось 95 лет. Официальные торжества прошли в штаб-квартире СВР, а дружеское застолье, на котором побывал и я, состоялось в одном из московских музеев после завершения его рабочего дня. Народу собралось, пожалуй, даже больше, чем в свое время на обмывании Звезды Героя. «Вот видишь, сколько у меня друзей, — сказал мне Алексей Николаевич, коща я подошел поздравить его с некруглой, но ой какой внушительной датой. — Спасибо тебе за то, что пришел. Я очень ценю все твои публикации обо мне. С тебя ведь все началось».
Что можно к этому добавить? Но я ведь не сказал о чем-то самом важном для себя как автора. В моей журналистской жизни мне преимущественно везло. Хотя говорят, что везет тому, кто везет, — наверное, небезосновательно. По профессиональной специализации я германист. И кругу моего журналистского общения в этой области кто-то, пожалуй, и позавидует. Диапазон контактов, продолжительных, порой многочасовых интервью был практически безграничен. Скажем, от первого президента объединенной Германии Рихарда фон Вайцзеккера до личной секретарши Гитлера Траудль Юнге, печатавшей политическое завещание фюрера. От нобелевского лауреата писателя Гюнтера Грасса до гения авто- и прочего дизайна Фердинанда Александера Порше. И, что называется, так далее. Но при этом нельзя сказать, что я не знаю России, не помню Союза. СССР я проехал, пролетел, прошел от Камчатки до Бреста, от Новой Земли до Ферганы и Оша. Работал на сенокосах в колхозах и знаю, чем силос отличается от сенажа и что такое косилка КИР-1,5. А разбуди меня среди ночи и спроси, что такое СТБ-2—330, я отвечу: станок ткацкий бесчелночный, двухполотенный, ширина полотна 330 см. Ведь начиналась-то моя журналистская стезя в текстильном крае, в городе разъехавшихся ныне невест Иванове.