Чтобы помочь евреям преодолеть главное препятствие "позорной смерти Иисуса и явного отсутствия военного триумфа против их угнетателей", Иисус изображается заявляющим, что он вернётся ещё раз. Выполнив смерть и воскресение Осириса-Диониса, он обещает неминуемое Второе Пришествие, когда он вернётся во славе, чтобы поразить своих врагов и воплотить ожидания от еврейского мессии.
ЕВРЕЙСКИЕ МИФИЧЕСКИЕ МОТИВЫ
Изучая историю Иисуса, становится очевидно, что создатели таинств Иисуса подгоняли уже существующую еврейскую мифологию, чтоб скрестить их миф об умирающем и воскресающемся богочеловеке с иудаизмом. Еврейская еда из пасхального агнца, например, была преобразована в святое причастие таинств попросту Иисусом, предлагающим хлеб и вино как символы его плоти и крови.
Песах происходит в Ветхозаветном мифе в книге "Исход", в которой Моисей ведёт свой народ из египетского плена через пустыню в обетованную землю. Это было любимое повествование эллинизированных евреев, особенно Филона, и оно закладывает основу для целого ряда элементов в истории Иисуса. Мистически евреи понимали "Исход" как иносказание духовного посвящения. Еврейский народ начинает как "пленники" в Египте, "позваны из Египта" Моисеем и, наконец, ведутся как "избранный народ" в обетованную землю пророком Иисусом Навином. Здесь в таком случае имеется три этапа посвящения, которые мы уже нашли и в гностицизме, и в языческих таинствах: сперва посвящаемый является "пленником" (плостким), затем крестится, чтобы стать одним из "призванных" (душевных) и, наконец, посвящается, чтобы стать одним из "избранных" (одухотворённых).15. Кто-либо считался "пленником" пока отождествлял себя со своим телом и был слеп к своей истинной духовной идентичности. Египет рассматривался как метафора для плоти, и "выход из Египта" рассматривался как знак преодоления отождествления себя с плотью. Чудесное пересечение Красного моря понималось как метафора крещения водой. Крещёный посвящённый рассматривался как один из "призванных" совершить духовное путешествие. Скорби, с которыми сталкивались евреи во время их 40-а лет блуждания в пустыне, воспринимались как метафора для переживаний посвящённых, страдавших от сомнений и неопределенности. "Избранными" были те, кто достиг земли обетованной, символизируя обещание гносиса в конце духовного пути.
Мотив быть "вызванными из Египта" появляется в Евангелии от Матфея, где беременная Мария изображается как в изгнании в Египте, прежде чем она возвращается в Иудею чтобы родить Иисуса. Тогда Бог заявляет: "Из Египта я вызвал моего сына".16. В эпоху, одержимую скрытыми смыслами, двойной резонанс в этом мотиве должен был восхитить создателей мифа Иисуса. Здесь они могли подражать аллегории посвящения сюжета "Исхода", в котором евреи названы изгнанными из Египта, и в то же самое время указать посвящённому читателю место, в котором таинства Иисуса реально возникли - древний Египет.17.
Моисеевы 40 лет скитаний по пустыне, страдавшего от змей и всего прочего, становятся 40-а днями и 40-а ночами Иисуса в пустыне, в которой он мучается от сомнений и соблазнов в виде дьявола. Моисей сам не идёт в землю обетованную, но назначает на своё место пророка Иисуса Навина, чтобы вести за собой избранный народ к месту назначения.18. Следовательно, Joshua (по-гречески Иисус) было именем, выбранным для еврейского Осириса-Диониса, который ведёт свой избранный народ в обетованную землю мистического перерождения.19. Иисус Навин представляет Новый Завет еврейских таинств, который заменяет прежние законы и традиции, представленные Моисеем. Его первая задача назначить 12 последователей.20. Точно так же в мифе Иисуса одним из первых действий Иисуса является выбор 12-и учеников.
Различные другие элементы в сюжете Иисуса были явно предложены еврейской мифологией. Въезд Иисуса в Иерусалим на осле, например, притянут из языческого мифа, но также перекликается с Ветхозаветной Книгой пророка Захарии, которая гласит: "Вот царь грядёт верхом на осле, радуйтесь, дочери Иерусалима".21. Такие отрывки часто приводятся писателями евангелий и другими ранними христианами как пророчества, которые доказывают истинность божественной природы Иисуса. В свете Тезиса Тайн Иисуса, впрочем, они могут рацениваться как мифологические мотивы,