— Я думаю, — Итилия торопливо прикручивала седельные сумки, — что библиотека должна быть в самом центре.
Конан кивнул. Да, скорее всего, где-то в средине, в самой защищенной части огромного здания. Ведь в библиотеках хранилось самое ценное, что было у шаха Шаддата — знания. Сокровенные знания — о мире, о колдовстве, о богах и демонах, бесплотных духах и смрадных чудовищах. О том, как повелевать духами и демонами, как использовать в своих целях мертвецов и чудовищ.
— Поди-ка, найти там центр… — проворчал Култар.
Конан первый вступил под своды конусообразной горы-башни. Следом, ведя в поводу коня и связанных веревкой верблюдов, двигался Култар. Последней, непрерывно оглядываясь, шла Итилия. Странные и страшные звуки слышались ей, словно гнусно хихикали над ее глупостью незримые преследователи, рычали, чавкали в пред- вкушении добычи. И видела она, как скользнули бесплотные тени вслед за караваном внутрь, как закружился вокруг них радостный хоровод мертвецов, поблескивая белыми костями, злорадно взирая пустыми глазницами.
Адракс, караванщик, которого она послала на смерть — он тоже тут, поняла женщина, вглядываясь в невидимые другим тени. Он был среди песчаных мумий, хотел отомстить, затащить ее в песок, задушить, умертвить, превратить в такую же, как и он, как они все, желтую мумию. И вот, он здесь. Ликует. Уж теперь, она не убежит, не спрячется в песчаном вихре, не ускачет на лихом, белоснежном скакуне!
Двери с тихим, но отчетливым щелчком закрылись. Все. Ловушка захлопнулась! Скоро, скоро протянутся к ним высохшие руки с отросшими когтями…
Итилия закричала. Конан быстро подошел к ней, твердо глянул ясными, синими глазами, словно омыл помертвевшую от страха душу чистой, прозрачной водой, несущей в себе свет неба и горных вершин.
— Они… — глаза женщины наполнились слезами, — они все тут… Они всегда шли за нами… Я не говорила…
— Я знаю, — спокойно сказал Конан, — догадался. Ты же все время оглядывалась. Это песчаные мумии? Ты их видишь?
— Иногда вижу, — прошептала Итилия, — они вошли вместе с нами.
— Эй, о чем это вы толкуете?! — воскликнул Култар. — Какие мумии? Почему ты раньше?..
— Приготовь меч и поменьше спрашивай, — процедил Конан.
Караван стоял в большом зале, совершенно пустом. Стены были так далеко, что многочисленные арки, ведущие, очевидно, в другие помещения, казались не больше мышиных норок. Потолок был выполнен в виде нескольких куполов, поддерживаемых рядами колонн.
— И тут колонны! — Култар настороженно озирался, сжимая рукоять меча.
Что-то приближалось. Воздух, казалось, загустел и заплесневел. Сладковато тянуло мертвечиной, разрушенным склепом. Конан обнажил меч и прислушался.
— Будто кто-то смеется… Далеко… И песок шуршит…
Итилия торопливо закивала. Да, да она чувствует, слышит, видит… Она виновата. Это она, в ослеплении привела друзей в ловушку, обрекла на гибель… Это ее жадность… Стремление к власти…
— Они должны будут принять зримый облик, облечься в плоть, — торопливо сказал Конан, — иначе, им нас не достать! А плоть, пусть даже и мертвую, засохшую, можно рубить! Не бойтесь! Готовьтесь к бою!
Вокруг зашелестело. Поднялся вихрь. В нос ударил удушливый смрад давно мертвых, изъеденных червями тел. Верблюды и лошади отбежали к закрытым дверям, сбились в кучу. Люди стояли спина к спине, выставив три клинка, ежесекундно ожидая нападения. Из вихря стали показываться желтые, мертвые лица. Иссохшие тела, истлевшая одежда. У некоторых мертвецов в костяных руках белели сабли. Напротив Итили появился сам Адракс, караванщик. Остановившийся взгляд тусклых глаз цепенел, лишал воли, заставлял руки опускаться, а ноги слабеть, дрожать. Конан успевал охватить взглядом всех мертвецов, даже тех, кто стоял за спиной. Заметил он и Адракса, приготовившегося напасть на Итилию.
— Он здесь главный! Достань его в первую очередь!
Женщина сделала молниеносный выпад. Не смотря на испуг, на дрожь в руках и коленях, она не растеряла воинского искусства. Свистнула сабля и с глухим стуком ударила по твердому, засохшему, одеревеневшему телу. Желтая пыль фонтаном взметнулась в воздух, распространяя удушливый запах гнилой и засохшей в процессе гниения плоти.
Голова с тусклыми глазами, кружась, отлетела в сторону. Мертвецы завыли. Перед Конаном и Култаром замелькали длинные руки с кривыми когтями. Три клинка пришли в движение — огромный меч. Конана, поменьше и полегче — Култара, и быстрая, как жало змеи, сабля Итилии.
За завесой желтой пыли падали мумии, вскакивали, вновь бросались на ненавистных людей, теряли руки и ноги, по-волчьи выли и на култышках опять кидались в атаку. Головы многих уже валялись на полу, злобно щелкая желтыми зубами. Отрубленные руки скребли когтями по камню, бились в судорогах, словно раненые змеи, пытаясь любой ценой, даже погибая, добраться до противника. Но сталь рубила, крошила, разносила в клочья высохшие тела, и скоро вокруг троих живых высилась груда искореженных, искромсанных мертвых. Судорожные движения постепенно замедлялись, мерзкая потусторонняя сила покидала мертвецов и их отрубленные члены, уходила, рассеивалась в воздухе. Пахло гнилью, растревоженной падалью. Желтая пыль забивала нос, покрывала толстым слоем потные лица, оседала на полу.
— Отойдем в сторону, — крикнул Конан, — Култар, забери животных.
На зубах скрипело. Дышать было невозможно. Конан и Култар непрерывно чихали и кашляли. Итилию вырвало.
Наконец, отойдя подальше от места схватки, друзья стали постепенно приходить в себя. Почистились, умылись. Прокашлялись, прополоскали горло.
— Никто не ранен? — спросил Конан, осматривая Итилию и Култара. — Если есть царапины, нужно промыть не жалея воды, лучше даже прижечь огнем!
По счастью, ни ран, ни царапин не было. Мертвецам противостояли три опытных воина, умеющих разить, оставаясь вне досягаемости противника.
— Ну, что же, — Конан тщательно обмыл меч, затем вытер о горб невозмутимого верблюда и только потом вложил в ножны, — двинемся дальше! Поищем вначале на первом ярусе, вдруг сразу повезет…
Култар с сомнением покачал головой, а Итилия пристально посмотрела на друга — не насмехается ли он, но Конан и не думал смеяться. Синие глаза смотрели спокойно и отрешенно.
Следующий зал, куда пришли путешественники, ведя за собой коней и верблюдов, был в точности таким же, как и первый. Громадный, со сводчатыми потолками и рядами колонн. Пустой. Со стен все так же смотрели ряды узких окон, прорубленных под самыми сводами. Выложенный из огромных плит пол. Далекие арки проходов в следующие залы… Ни коридоров, ни небольших, по меркам тех, кто когда-то населял этот необъятный дом, комнат…
— Похоже, весь первый этаж состоит из одинаковых залов, — сказала Итилия, нервно озираясь по сторонам.
— Тут все такое, — добавил Култар, — и квадратные дома, и башни, и, теперь вот, эта гора… Все одинаковое… Как они тут жили? Неужели не надоедало?
— Что мы о них знаем? — Конан остановился. — Только то, что они были гиганты. Наверное, им нравилось однообразие. Может, они считали его высшей справедливостью?
— Всем поровну? — усмехнулся Култар. — Никому не обидно. Нет неравенства, нет зависти, злобы…
— Зависть и злоба будут всегда! Всем поровну, а кто-то работал больше других. Ему будет обидно. Обида породит, и злобу, и зависть…
— Вы слышите? — перебила Итилия. — Слышите шепот? Будто кто-то зовет… тихо-тихо… так, чтобы посторонние не слышали?..
— Ничего не слышу, — Култар посмотрел с недоумением, — ты опять что-то… Опять мумии?
— Нет, это другое…
Конан вздохнул:
— Давайте-ка, отдохнем и закусим… Сколько там у нас осталось лепешек?
Он сел, скрестив ноги и устремив взгляд куда-то за колонны, за стены. Култар распаковал сумки и пересчитал лепешки. Выходило по двадцать штук на каждого. Потом придется резать верблюдов…