— Как раз для тебя забава, — заявил Уильям. — Швыряют как тюк на экипаже. Устала, наверное? Я бы вообще-то не прочь присесть, тем более что я кое с кем договорился здесь встретиться.
Выходит, подумала Эстер, он сюда с самого начала нацелился и никакой это — как она сначала подумала — не подарок, который можно принять или отвергнуть. Но это открытие ничуть ее не расстроило — напротив, казалось естественным, что у Уильяма свои дела, которые надо решать, пусть даже и в таких местах. В общем, она с готовностью пошла с ним в чайную, и пока он ловко маневрировал по помещению в поисках кувшинов с молоком, сахарниц, ложечек и так далее — а за все это приходилось бороться, народу в чайной было полно, — Эстер пила чай, ела хлеб с маслом и пирог. В толпе нагруженные подносами со всякого рода сладостями пробирались во все стороны официантки. Эстер было их искренне жаль.
— Какое свинство, что девушкам приходится работать в такой день, — заметила она.
— Это уж точно. Эй, смотри-ка! Мистер Грейс. И Дьюэр с ним.
— А кто такой Дьюэр?
— Да вон тот коротышка, он на железной дороге работает. У него всегда такой похоронный вид.
Двое мужчин, издали заметив Уильяма, пробирались в их сторону. Грейс, подумала Эстер, отличается вопреки своему имени[35] немалой дородностью, на нем темный костюм, который должен весьма стеснять его в такой день. Дьюэр, следовавший за ним с видом человека подневольного, был ниже ростом и тучнее, на печальное, почти скорбное лицо жидкими прядями свисали некогда крашенные волосы.
— Ну что, Лэтч, воздухом подышать выбрался? — добродушно проговорил Грейс и, повернувшись к Эстер с таким выражением лица, будто ему все о ней известно, добавил: — Рад познакомиться с вами, мисс.
Уильям помахал официанту, тот принес еще два стула, и мужчины сразу же негромко заговорили о чем-то — недоступном пониманию Эстер. Солнце, отметила она про себя, достигло зенита, относительно недалеко, за стеклянными, блестящими на ярком свету стенами чайной играл оркестр, народу вокруг стало немного меньше. Все это плюс собственная усталость погрузили Эстер в состояние, находящееся где-то посредине между сном и бодрствованием. Какая-то женщина — примерно ее возраста, в желтом, коротко подрезанном платье — с ребенком, жмущимся к ее ногам, поспешно вошла в чайную, огляделась по сторонам и, не найдя того, кого, судя по всему, искала, сердито выругавшись, вышла наружу. Эстер поди вилась тому, насколько печально она выглядит и как странно выкрашены ее волосы — в какой-то кукурузный цвет. За все это время, заметила она, Дьюэр ни разу не открыл рта. Грейс то и дело прерывал свой разговор с Уильямом, поворачиваясь в сторону своего спутника, но тот лишь кивал либо отрицательно качал головой — другого ответа от него и не ждали. Выглядел он очень подавленным.
— Как ваша жена, Дьюэр? — осведомился в какой-то момент Грейс.
— Не лучше, — коротко бросил тот.
— В таком случае не забудьте ей что-нибудь прихватить отсюда, — приветливо сказал Грейс, вернувшись к разговору с Уильямом.
Что-то в несчастном лице Дьюэра и его редких волосах показалось Эстер знакомым.
— Мы раньше не виделись, мистер Дьюэр? — спросила она. — Мне кажется, вы приезжали однажды в Истон-Холл.
Дьюэр повернулся и посмотрел на Эстер так, будто только что увидел ее впервые.
— Было дело, мисс, — проговорил он, и они замолчали, вспоминая каждый свое: Эстер — белье, которое она развешивала на кустах смородины, когда он уходил; Дьюэр — мистера Дикси в кабинете и мышку, шуршащую в его ладони.
— Это верно, что у вас жена болеет?
— Боюсь, это так, мисс. И тяжело болеет.
— А есть кому за ней ухаживать?
— В квартире над нами живет миссис Хук, она обещала приготовить жене обед. Ну а к семи я, надеюсь, и сам освобожусь. Но вообще-то вы правы, уход за ней неважный.
Казалось, Дьюэр собирается сказать что-то еще, но тут Грейс вдруг положил руку ему на плечо.
— Только не забудьте сказать, когда вам надо уходить, Дьюэр. Ближе к вечеру — или никогда.
Дьюэр заверил, что так и сделает. Грейс, похоже, покончив с делами, заказал еще чашку чаю и выразил надежду на то, что Эстер понравится в Лондоне.
— О да, сэр, мне нравится, — сказала она, и все трое мужчин рассмеялись ее простодушию. Грейс поклонился и промолвил, что это не последняя их встреча. День продолжался. Над ярмаркой поднимались такие столбы пыли, что, казалось, белое облако висит над головами любителей посшибать шарами кокосовые орехи и тех, кто самозабвенно отплясывал на прогулочных шлюпках. Танцевали, впрочем, и на суше, и Уильям был не прочь присоединиться, но Эстер устала так, что хватало ее только на то, чтобы цепляться за его руку. Так, останавливаясь время от времени, чтобы передохнуть, они добрались до поезда, который отвез их назад в Холборн.