— Так, шабаш у них?
— Шабаш бывает у ведьм, сходка в дубовой роще — у каких-нибудь язычников, друидов на худой конец. А сатанисты должны собираться… На развалинах храма, скорее всего. А так… безграмотно как-то получается.
— Егооор Иванович! — протянул насмешливо подчиненный. — Вы еще им пойдите лекцию прочитайте о правильном поведении сатанистов при встречах. А еще объясните необходимость принесения человеческих жертв и выдайте им ритуальные тексты для призыва сатаны. Для повышения интеллекта и всеобщей грамотности населения.
— Все равно — безобразие! — отрезал начальник. — Ну, зафанател кем-то — всякое бывает… Так ты книжечку открой, буковки почитай. Там ведь все написано…
Борька гоготал уже, не сдерживаясь.
— Вас что, печалит то, что сатанисты ведут себя не должным образом и плохо учили то, что должны делать?
— Меня печалит то, что вокруг одно невежество!
— Да ладно! Подростки как подростки… Социально активные. За рощами в окрестностях Питера они у меня присматривают — и на том спасибо. Если что не так — сразу пишут. Мы так весной предотвратили вырубку леса на севере города, помните? Где еще дуб заветный…
— Бардак — дело добровольное! Сатанисты присматривают за деревьями… Бред…
— Вот такие у нас в Питере странные сатанисты… С гринписовским уклоном, — гордо ответствовал Борька.
— Слушай, а что твои сатанисты-гринписовцы в лесу забыли?
Борька довольно и даже гордо захрюкал от смеха:
— Так мы же все неформальные группировки, как вы знаете, подвигли плести березки — чтобы от русалок людей уберечь. Провели титаническую работу. Я им дезинформацию подкинул и убедил всех, что так и положено. По звездам считали и не по звездам… Каждой группировке свою легенду. Они и верят.
— Я про это уже слышал, Михаил Ефремович был в восторге.
Борька совсем закатился:
— Еще бы не в восторге! Все в восторге — особенно ребята из секты.
— Так что у них случилось-то?
— Заплели они березки, красиво, кстати, получилось. Отпраздновали — выпили как следует. И решили закрепить это дело оргией. Под теми самыми березками.
— И что?
— Кому-то в порыве страсти ли, или от выпитого — померещились русалки. Грациозно качающиеся на ветвях тех самых березок, и в лучших традициях местного фольклора, расчесывающие длинные золотые волосы…
— Никто не пострадал?
— Нет, но белочка оказалась заразной… Померещились девы речные не ему одному! Многие потом даже утверждали, что те самые русалки проявили к ним пылкие чувства! Я подробности опускаю, чтоб вас не смущать, но если хотите — почитайте форум сами!
Борька веселился от души, а Старцев схватился за голову, и тихо, чтоб его не услышал юный хакер, застонал:
— Вот заразы! Мне что теперь — от Водяного упреки слушать, что его… девочек совсем залюбили?
Вздохнув, он с недоумением спросил:
— Так, а собираются они еще раз зачем?
— Надеются на продолжение! — отчитался Борька.
И они снова засмеялись. Вот только… каждый о своем.
— Хорошо придумали, а теперь к делу — можешь задать поиск по ключевым словам — похищение женщин с ребенком?
— Тогда получится, что женщин похищали вместе с ребенком.
— Нет. Ребенка оставляли, а женщин забирали.
— Хорошо.
— И началось это с двадцать третьего на двадцать четвертое.
— А ночью раньше ничего не могло произойти?
— Вот это и надо выяснить. Ладно, пошли ужинать. Потом будем работать.
Они который раз всматривались в кадры съемки. Борька увеличивал, раскладывал покадрово… Проматывал побыстрее. Все равно было непонятно, куда подевались женщины, и кто их забрал.
Видеосъемка огороженного двора сменялась кадрами гипермаркета. Фигура одной похищенной женщины — другой. Но это по-прежнему ничего не проясняло. Несколько секунд мутного экрана — и все. Дети остаются одни — женщины исчезают. Пробиться не получалось никакими фильтрами.
Ближе к одиннадцати у Старцева зазвонил телефон. Это был следователь.
— Женщина из супермаркета нашлась.
— Где? Когда? — оживился Егор Иванович.
— Не так давно, на перекрестке Суздальского и Светлановского.
— Это же северная окраина города.
— Именно. Ее чуть не сбил водитель. Он утверждает, что потерпевшая появилась прямо перед колесами. Самое интересное, видеорегистратор это подтверждает.
— А что говорит женщина?
— Она вообще не говорит…
— И где она сейчас?
— В Бехтеревке, в отделении неврозов.
— Там встречаемся?