Беренс".
IV. "...И ТУТ ЯСНОВИДЯЩАЯ ПРОСНУЛАСЬ"
Причину взрыва на севастопольском рейде пытались разгадать, что называется, по горячим следам. Порой прибегали при этом к самым невероятным средствам. Вот что рассказывал в своей книге "Флот" все тот же капитан 2-го ранга А. Лукин:
"В сентябре 1916 года товарищ морского министра, вице-адмирал П.П. Муравьев, производил инспекторский объезд судостроительных заводов Николаева. 7 октября возвращался в Петроград, когда под Харьковом ему доставили в вагон срочную депешу морского министра, как громом его поразившую: "Поезжайте в Севастополь. Выясните причину гибели "Императрицы Mapии".
Адмирал немедленно телеграфировал в Харьков о задержании севастопольского поезда и на следующий день был уже на месте катастрофы.
Сквозь прозрачные воды смутно виднелись очертания днища покоющегося на глубине дредноута. Потрясенные люди окружили адмирала. В их ушах слышалась еще жизнь внутри корабля. Сотни страшно обожженных, заживо разлагающихся, умирающих людей. Погребальный перезвон церквей. Удрученный Колчак, пославший Государю телеграмму об отставке...
Что?! Как?! Почему?! Никто, решительно никто не мог ничего ответить на эти вопросы.
Злой умысел? Самовозгорание пороха?.. Много было всяких предположений, но ничего определенного.
Ни разговор с Колчаком, ни беседа с председателем следственной комиссии вице-адмиралом Маньковским, ни со спасшимися чинами экипажа, не выявили ничего. Тайна происшедшего покоилась на дне.
Душевно разбитый, утомленный безрезультатными поисками в течение целого дня, министр направился к себе в Малый дворец. Долго ходил по кабинету, вспоминая и обдумывая все показания, предположения, беседы.
Самовозгорание пороха?! Адмирал, блестящий техник, специалист по взрывчатым веществам, бывший лектор и руководитель минного офицерского класса и, наконец, глава всей технической части морского ведомства отбрасывал эту мысль. Она не состоятельна. Самовозгорание не могло иметь места. Весь процесс изготовления и анализа порохов не допускает этого. Исключающей в проведении химических реакций быть не могло. Всякое мельчайшее изменение тщательно фиксировалось. Каждая партия пороха выдерживала все законные испытания. Сам Бринк наблюдал за этим. Тем более этого не могло случиться на "Марии", где возраст пороха был молодой. Старый никак не мог попасть в снабжение кораблей. - Нет, тысячу раз нет! Я отбрасываю эту мысль!
Адмирал приостановился.
"А недавний взрыв "Леонардо да Винчи"? И еще другого итальянского корабля? А в Тулоне? - взрыв французского броненосца, английского. И все теперь, недавно... Пять таинственно взлетевших на воздух кораблей... И все у союзников. Ни одного у немцев".
Адмирал снова зашагал...
- Но как?! Каким путем?.. Мысль о взрыве на расстоянии вполне допустима. Я сам присутствовал при испытаниях катера, управлявшегося с берега по радио. Тогда, в присутствии государя, он без единого человека прошел из Кронштадта в Петергоф... Были даже технические работы по испытанию взрывов на расстоянии.
Теряясь в догадках, адмирал опустился в кресло. Не заметил, как погас день и сгустились сумерки.
Еще в первый свой приезд в Севастополь (в последние дни командования флотом адмирала Эбергарда) адмирал встретился со своим старым знакомым г. NN, бывшим драгоманом нашего генерального консульства в Константинополе, назначенного во время войны заведовать политической частью штаба командующего Черноморским флотом.
Супруги NN проживали в Севастополе.
Если бы я имел право назвать фамилию этой четы, каждый узнал бы в ней известное в оккультном мире имя. Сам адмирал в тогдашний свой первый приезд воочию убедился в необычайной, положительно сверхъестественной силе дарования г-жи NN. Ее поразительная способность ясновидения создала eй известность, далеко выходящую за пределы Poccии. Можно привести много примеров ее поистине странного таланта, но я приведу только те два, которые "неверующего" адмирала обратили в "верующего".
Зайдя однажды вечером в гости к NN, адмирал обратился к хозяйке с просьбой продемонстрировать сеанс. Та согласилась:
- Вот, адмирал, вам карандаш, бумага, конверт. Я уйду в другую комнату, вы же напишите два вопроса и запечатайте в конверт. Я отвечу на них.
Хозяйка вышла.
Адмирал написал два вопроса: "1. Когда я родился? 2. Будет ли Римский-Корсаков назначен начальником артиллерийского отдела?"
Первый вопрос адмирал задал вот почему. Всю свою жизнь он считал себя родившимся 30 декабря 1859 года. И родители его, и он сам всегда 30 декабря праздновали этот день. Когда вдруг адмирал, потребовав из Морского корпуса (где хранятся подлинные метрики офицеров флота) свою метрическую выписку, неожиданно узнал, что родился он не 30 декабря 1859 года, а З0 января 1860 года.