— Выключи, блядь! — заорал мэр так, что из его рта полетели непрожеванные кусочки.
Кунгусов бросился к телевизору, перепрыгнув по пути через Нину.
— Народ эту болезнь называет обжорством, а врачи...
Щелчок, экран погас.
— Ну, тварь! Если будут просить два лимона зелени, чтоб его убрать с «10 канала» отдай! Не жадничай! — мэр отшвырнул вилку.
Нина машинально проследила за ней взглядом, и только тогда увидела другой угол комнаты. Там была дверь, а возле нее стояла большая клетка. Из нее на Нину — именно на нее! — смотрела большая обезьяна. Самец. Он ухмылялся и задумчиво почесывал то место, которое у людей принято скрывать.
Вот только тогда Нина поняла, что за странный запах вокруг.
Это был запах зоопарка.
ГЛАВА XL ТИПИЧНОЕ СКОТСТВО Не ждали...
Представительный Семеныч ругался нехорошо. В смысле: мало того, что грязными нецензурными словами, так еще и с пошлой однообразной скудностью оборотов. Весь он был, как диктатура пролетариата: глаза выпучены, изо рта от бешенства слюна летит, спеленутое тело дрыгается от безумной ненависти, как припадочное. Спеленут Семеныч был простыней и пододеяльником очень качественно: даже единожды невменяемый, кто ж тебе поверит — кроме других таких же? Василий и Влад к подобным не принадлежали, по крайней мере пока, а посему решили грубо пресечь всякую инициативу мнимого пенсионера.
Кроме звуковой — заткнуть рот Илларионову они побоялись. Еще возьмет, да и задохнется им назло. И тот теперь сипел, надорвав голос:
— Эх, кухонным надо было, кухонным! Он меня никогда не подводил!
— Ну, спасибо тебе, Влад, - с максимальной искренностью обнял парня Василий. — Если б не ты...
— Да я что? Вы бы с ним и сами...
— Да нет, я про то: если б ты ошибся, и трость оказалась не китайская... Хреново мне бы пришлось! — он повернулся к Илларионову и печально покачал головой:
— А все ж таки, спец ты, Семеныч, хреновый! В политике местной, может, и академик, но как убивец — так себе. Любой нормальный мужик сразу бы увидел: это же не сталь, а — железо. Которое от всякого чиха гнется!
Мать-перемать-вашу-тудыть-растудыть! — пошло аргументировал Семеныч. — Мало мы вас, гадов, в революцию давили! Мало я вас резал! Но еще увидите... Вы еще нахлебаетесь дерьма и кровушки!
— Так что ж теперь с дисками будем делать? напомнил Влад. — Ведь в этом псих, похоже, прав. Не верится мне, что Россиль при всех его закидонах, способен такую фальшивку задумать. Если подумать, то и все словесные закидоны губера - от простодушия. Что думает, то и брякает. Прям не фриц будто, а ванька какой-то.
— Ну, начнем с того, что не сам Россиль все решает. Эту поганку могли замутить даже без его ведома, сами подручные. Политика, знаешь, это непрекращающаяся драка. А в ней часто не до реверансов.
— Нет, вы знаете... Вот не верится мне, что это Россиль. А вот, что Чирнецкий, или его Кунгусов такое замутили — верится.
— Ладно, чего нам с тобой попусту гадать? Сейчас нам с тобой все объяснят, — успокоил журналиста Быков и поднял руки, как бы сдаваясь в плен.
— Кто объяснит? — удивился Влад. — Зачем вы...
И в этот же миг многострадальная дверь квартиры с треском вылетела и грохнулась, подняв облако пыли. Одновременно мигом исчезла половина остекления балкона. В квартиру, грохоча и оря нечто неразборчивое, но грозное, ворвались жуткие образины в масках, камуфляже и с автоматами, изготовленными для стрельбы.
Журналист тут же последовал примеру старшего товарища и вздел руки к потолку. Но ни тому, ни другому это не помогло. Не для того эти существа каждый день тренируются и прячутся под масками, чтобы упустить случай изувечить кого-нибудь безнаказанно.
Закон природы: чем вороватее начальство, тем беспощаднее милиция к законопослушным гражданам, и тем вольготней настоящим бандюкам.
Прогулка в зоопарк
Поскольку Никрасову и Быкову досталось с избытком, то пока их везли, они даже не пытались переговариваться, хотя мешков им на головы не натянули. Быков смиренно потупясь, дабы не дразнить и без того озверелых конвоиров, прикидывал варианты в предстоящих торгах. А Никрасов, закрыв глаза, беззвучно шевелил губами, будто молился.
Но когда их куда-то привезли и пинками загнали в узкую бетонную камеру без мебели и вентиляции, но с массивной стальной дверью, Влад сразу встрепенулся и принюхался:
— Точно! Это зоопарк!
— Немножко пованивает, — согласился Василий. — Но ты уверен? На кой нас в зоопарк? Хищникам на съедете, как первых христиан?
— Вы не смейтесь.- Я всю дорогу повороты мысленно на карту накладывал. А про зоопарк у нас в Катеринбурге страшные слухи ходят. Это ведь самое загадочное место по части строительства и ремонта. Сюда уже столько денег вбухано, прямо как в бункеры Гитлера.- Говорят, тут у ЧАМа и тайная типография, и кладовые с секретной электроникой, и даже.- пыточные камеры. Раньше-то у него главная база на Химмаше была, а теперь вот, перебрался...
— Иди ты?! Прямо пыточные?
— Нет, я, конечно, не верю, но... С другой стороны: удобно — центр города, везде решетки, охрана. Рабочих тут используют только иногородних, которых после каждого этапа строительства выдворяют из Катеринбурга с наказом никогда не возвращаться... Да и сами посмотрите: не похоже, чтобы нас тут хотели чем-то порадовать. Тут ведь что? Прикончат, замуруют и никто ничего даже не узнает. А что с дисками-то?! Они их забрали?
— Может и забрали, — без огорчения откликнулся Быков. — Но я думаю, мы им еще пригодимся.
— Зачем?
— Мало ли... Только ты вот что, ты ни в коем случае не геройствуй! Что спросят — сразу выкладывай, как оно есть. Так, мол, и так, старика связали, потому что он не давал ему — то есть мне - стереть записи с дисков. А потом, когда связали, он — то есть я — эти самые записи, может, и стер. Я — то есть ты — ничего не успел толком разглядеть. В шоке, мол, был, потому как чуть не стал свидетелем убийства...
— Но я и в самом деле ничего не разглядел! А вы что, все-таки их стерли?
— Ну а что еще? На кой они мне-то? Короче, говори правду и не нарывайся на неприятности. Учти, допрашивать они нас будут поодиночке...
Быков как в воду смотрел. Массивная дверь распахнулась, и типы в масках схватили его и куда-то потащили.
— Вот, видите? Буквально в подполье загнали! — пожаловался мэр Чирнецкий, когда Быкова бросили на пол перед его со вкусом сервированным столом в сером бункере. — Чтобы поесть по-человечески, приходится теперь буквально прятаться. А то везде эти сволочи с телекамерами. Так и лезут в рот: не ухватил ли я лишнего кусочка с их народного стола.
— Ты учти: твой рыжий шеф сказал, что твоя судьба его не интересует, — сухо и сразу приступил к делу Кунгусов. — Поэтому тебе лучше не крутить, а сразу признаться: где диски?
— Сразу и признаюсь: их забрали те, кто приволок нас сюда, — охотно пошел на сотрудничество Быков.
Кунгусов кивнул чудовищу в маске, нависавшему над сыщиком и дышавшему на него луком, и то со всего маха пнуло Быкова по копчику.
Василий взвыл и выгнулся. Потом он перевел дух и спросил:
— Вы хо..отите... чтобы я не...мог говорить?
— Я имею в виду, — проигнорировал его вопрос Кунгусов, — диски с записями переговоров с Бирезовским. Где они?
— Я уже сказал. Их забрали...
Новый пинок был еще сильнее. Быков от боли и вредности характера, воя и причитая, откатился от бившего, и как-то нечаянно задел стол. Тарелки и яства со звоном посыпались на пол.
— Не хорошо, — терпеливо сказал мэр. — Это, между прочим, казенная посуда. Из представительского фонда.
Но его укоризна пропала впустую. Чудовище в маске попыталось вытащить Быкова из-под стола, он этому сопротивлялся изо всех сил. Стол опрокинулся, и шикарный темно-синий костюм мэра обезобразили бело-зеленые разводья.