— Напротив. Я весьма вам признателен, — уверил его Тургенев. — Ваши записи и сделанные сейчас дополнения вывели меня из затруднения. Вы, можно сказать, внесли луч света в мои, до тех пор темные, соображения и измышления.
Что хотел этим сказать Тургенев? И почему так горячо благодарил соседа?
Под действием прочитанного и услышанного в его воображении из слабых, едва намеченных штрихов начал складываться художественный образ.
После того как Каратеев отбыл с ополчением, Тургенев, приняв на себя роль посредника, попытался было пристроить его тетрадь в какой-нибудь журнал. Просил даже помочь в этом Н. А. Некрасова. Но тогда это не удалось. Прошло лет пять. Наступила зима 1859 года. Оказавшись в Петербурге, Тургенев то и дело читал в узком кругу знакомых отрывки из тетради Каратеева, которую постоянно носил с собой. Определенно, записи эти не давали ему покоя. Но использовать их как основу для сюжета своего романа он все еще не решался.
И только в конце зимы 1859 года, узнав о смерти Каратеева, Тургенев засел за роман. Видно, печальное известие и обещание, данное его «бедному другу», побудило писателя вплотную заняться рукописью. Над ней трудился он летом в Виши и теперь, в осенние дождливые дни, в Спасском.
Писатель продолжал интересоваться героем каратеевских записей, пытаясь узнать о нем что-либо новое. Сохранилось свидетельство Ивана Сергеевича о том, что кое-что ему удалось выяснить о Катранове, лице, как узнал он впоследствии, «некогда весьма известном и до сих пор не забытом на своей родине». Что же мог узнать Тургенев о болгарском патриоте?
На огонек к Денкоглу
Московский дом коммерсанта Ивана Николаевича Денкоглу посещали многие. Хозяин, человек лет шестидесяти, общительный и радушный, славился хлебосольством и широким характером. Приехав еще молодым в Россию из Болгарии, где он родился, Денкоглу занялся торговлей и довольно быстро разбогател. Дела связывали его со многими странами. Но свою родную Болгарию примечал он особенно. Немало средств вкладывал болгарский патриот в дело просвещения земляков. Выделял деньги для школы в Габрово, построил училище в Софии и отправлял туда книги. В 1834 году Иван Николаевич внес в Московский университет пятнадцать тысяч золотых рублей. На проценты от той суммы были учреждены стипендии для студентов из Болгарии. Фонд Денкоглу дал возможность многим молодым болгарам получить университетское образование. Здесь они приобщались к передовой русской общественной мысли и становились пропагандистами идей освобождения балканских славян.
В доме Денкоглу земляки всегда были желанными гостями. Сюда, «на огонек», бывало заглядывали и московские литераторы. Приходил участник недавней русско-турецкой войны, популярный писатель А. Ф. Вельтман, захаживал сам академик М. И. Погодин, редактор «Москвитянина». Иногда появлялись братья Аксаковы, чаще старший Константин, один из лидеров московских славянофилов. Обычно бледное, болезненное его лицо заливал румянец, стоило ему начать говорить об идее объединения славян. Рассказывал он и о своем учителе, покойном Ю. И. Венелине, авторе труда «Древние и нынешние болгары». Венелин прожил тяжелую жизнь. Двадцати лет, с пятью рублями в кармане приехал в Москву. И посвятил себя изучению Болгарии. С тех пор «всякий болгарин с благоговением произносит его имя, имя первого своего историка и исследователя». Между тем ученый мир его не очень примечал, академия же вообще не замечала. Разбитый болезнью, страдая чахоткой, Венелин медленно умирал. Ему не нашлось места даже в больнице при университете.
Всем, кто собирался у Денкоглу, было близко и дорого дело болгарских братьев, все они чутко следили за борьбой славян «по ту сторону Дуная», горячо желали им скорее сбросить турецкое ярмо. Здесь обсуждали последние новости, поступавшие из-за Дуная: недавнее восстание в Нише, отголоски которого все еще слышны были в Болгарии; подробности бунта в Браиле, которым руководил Георгий Македон. Оказалось, что под этим именем скрывался молодой и отважный патриот Георгий Раковский. Тот самый, что в Афинах организовал тайное Македонское общество, целью которого было разбудить «род болгарский от глубокого сна» и освободить родину. За бунт в Браиле смельчака осудили на смерть. Но ему удалось совершить дерзкий побег. По слухам, теперь он снова в Болгарии. Одни говорят — готовит новый заговор против турок; другие уверяют, что пойман и сидит в тюрьме.
— Последнее время он действовал в родном городе Котеле. Здесь был арестован и осужден. А сейчас снова на свободе. И как сообщают, занимается торговлей и адвокатской практикой в Стамбуле. Но это только передышка. Сердце его отдано борьбе. Для него, как и для каждого патриота, не может быть личного счастья вне счастья родины и народа.