В Москве Катранов проявил себя способным и серьезным студентом. Энергия, с какой он отдавался учебе, и его эрудиция поражали сверстников. Круг его интересов очень широк. При содействии А. Ф. Вельтмана он обрабатывает собранные еще на родине болгарские песни и переводит их на русский язык. Пробует силы как переводчик Байрона и Гете, сочиняет собственные стихи. Часть из них будет опубликована на страницах первой болгарской газеты «Цариградски вестник» ее основателем первым болгарским журналистом Иваном Богоровым.
Стихи Катранова «позволяют увидеть в нем поэтическую душу», — пишет А. Мазон, современный французский ученый, изучавший подлинную биографию прототипа Инсарова. Другой исследователь, болгарский литературовед Иван Г. Клинчаров, автор наиболее полного жизнеописания Катранова, скажет о нем: «В Болгарии Катранов научился любить родину и ненавидеть тиранию, в московских литературных и философских кружках он возвел эту любовь и ненависть в степень высокого сознания необходимости просвещения для масс и революционного преобразования в стране».
Катранов становится страстным пропагандистом идеи освобождения балканских славян. Выступает в печати, в частности, по поводу выселения в Россию болгар из районов, охваченных восстанием. Но не только словом борется он, но и делом. Есть сведения, что он был связан с патриотами-эмигрантами из г. Лома. Неслучайно, видимо, в одном из его писем упоминается Димитр Панов, возглавлявший восстание на северо-западе Болгарии. Связи эти тянутся далее, в его родной Свиштов, где действовала тайная организация и готовились к выступлению. Руководителем свиштовцев в ту пору был видный политический деятель Драган Цанков, родственник Катранова.
Профессор В. Велчев, написавший о прототипе тургеневского героя не одну статью, считает, что Катранов безусловно был посвящен в планы готовящегося у него на родине восстания. И более того — играл в нем определенную роль.
Понятно, что при первой возможности, закончив учебу в Москве, он возвращается в Болгарию, спешит принять участие в назревающем всенародном выступлении, о чем, в частности, пишет в письме Григорию Раковскому.
Не потому ли он отказывается от своего давнего намерения учительствовать в Софии и направляет свои стопы в Свиштов, где его ждали патриоты?
Смерть в Венеции
В один из дней начала 1853 года около Свиштова через Дунай переправились мужчина и женщина. Когда они поднялись на холм, где через несколько лет зодчий Кольо Фичето воздвигнет знаменитую церковь, мужчина опустился на колени и поцеловал землю. Этой дорогой возвращались на родину многие изгнанники, движимые великой идеей освобождения отечества. Свиштов первым приветствовал скитальцев. Первым, ликуя и плача от радости, встретил он и русских воинов-освободителей в 1877 году. Но до того дня тогда оставалось еще четверть века героической борьбы болгар за свободу.
— Лара, милая, вот мы и дома, — произнес мужчина, вставая с колен и обнимая спутницу. Это был Николай Катранов и его русская жена Лариса. История их любви была описана в тетради Каратеева и воспроизведена в романе Тургенева «Накануне», Кто же была эта русская, ставшая спутницей болгарского патриота? Увы, по сей день это является загадкой. До последнего времени неизвестным оставалось даже ее подлинное имя. Одни называли Катериной, как зовется она в записках Каратеева; другие — Еленой, по имени тургеневской героини. Лишь сравнительно недавно, уже в наши дни, удалось выяснить, что ее звали Ларисой.
В Свиштове жили отец и мать Николая, два младших брата Илия и Петко. Встретили молодоженов радушно в большом просторном доме Димитра Катранова — богатого торговца, пользующегося в городе всеобщим уважением за справедливость и смелость — во время Крымской войны он тайком снабжал русские войска товарами — места хватало всем. Николай сразу же приступил к осуществлению своих планов. Верный взглядам своих учителей-просветителей, он ведет активную преподавательскую деятельность, тайно поддерживает связи с патриотами, готовится к выступлению свиштовского подполья. Вскоре на него обращают внимание турецкие власти, начинают преследовать.
В этот момент события принимают неожиданный оборот. Чахотка острой формы поражает его организм. Вместе с Ларисой спешит он обратно в Москву — в надежде на врачей и материальную помощь И. Н. Денкоглу. Но московские профессора разводят руками. Они рекомендуют ехать лечиться в Вену. Денкоглу не покидает его в беде и охотно дает необходимые на дорогу и жизнь деньги.