— Банзай, Ниппон! — крикнула толпа гродзуков.
— Да благословит вас бог Счастья, — ответил им в напутствие Дзук-Чей.
LVI. Прибытие барона
Чудное солнце озаряло красивые берега Старого Нагасаки.
«Ричард III» медленно приближался к роскошной гавани; на дек карабкались уже юнги японского сампана (нечто вроде джонки) и с изумительной ловкостью перетащили в шлюпку багаж,
Барона чрезвычайно заинтересовало побережье Нагасаки.
Он никогда в жизни не видел такой чудной природы, такого прозрачного воздуха и столь оригинальной обстановки жизни.
Прибыв в «Бель-Вю», он убедился, что название гостиницы действительно отвечало местоположению.
Гостиница стояла на маленькой возвышенности, окруженная причудливыми садами. Из ее окон открывался прекрасный вид на бухту.
Несмотря на свою усталость, барон не мог оторваться от этого чудного вида.
Вскоре после его прибытия в комнату постучал метрдотель, француз парижского типа.
Он давно уже жил в Нагасаки.
Несколько лет тому назад он имел собственный винный погреб, но прогорел, а потому вернулся к занятию метрдотеля.
— Не пожелает ли барон гида для ознакомления с достопримечательностями Нагасаки? — спросил он.
— Благодарю вас. Я просил бы только приготовить мне экипаж, который довез бы меня до германского консульства.
— К вашим услугам, — сказал метрдотель, удаляясь.
Барон, прибыв в Нагасаки, был как нельзя более радушно принят стариком, отцом консула.
Сам консул должен был сейчас вернуться. Он поехал разыскивать барона в «Гранд-Отеле», так как опоздал на пристань в момент прибытия «Ричарда III-го».
Фрейгер фон-Лауниц, отец консула, приехал в Японию по совету германских врачей. Он страдал эмфиземой легких и воздух японского побережья, по мнению врачей, должен был значительно облегчить его страдания.
— Я чувствую себя прекрасно, — говорил старик, — но не скажу, чтобы мне было приятно жить в Японии. Тут происходят невероятные вещи, и я рекомендовал бы вам, барон, быть очень осторожным!
Барон молча вынул из кармана пакет, который ему дал в Париже германский атташе.
— Будьте любезны передать это вашему сыну. Я, вероятно, его не дождусь.
— Вы собираетесь уходить? Да я вас не отпущу, как хотите, — настойчиво говорил старик, усаживая барона на диване уютного восточного кабинета.
Не прошло и десяти минут, как открылась дверь и в кабинет вошел консул.
— Эндмунд, друг мой, как я рад! — промолвил он, обнимая барона. — А я тебя искал в «Гранд-Отеле» и никак не мог вообразить, что ты проедешь во второразрядную гостиницу.
— Посиди, — продолжал консул, — мы сейчас позавтракаем. Я ожидаю еще несколько очень милых и сердечных людей, с которыми меня свела судьба.
— Спасибо! Но у меня нет аппетита.
— Это ничего. Аппетит придет сам собой, — возразил консул. — Теперь садись и расскажи мне подробности твоего романа. Мы с отцом прочли в «Фигаро» только одни намеки, так как японская почтовая цензура во всех остальных газетах вымарала целые столбцы. Правда, Керних писал мне о какой-то принцессе, чуть ли не японской, но я знаю, Керних безбожно врет, а потому с нетерпением ждал твоего приезда, чтобы узнать, в чем дело.
Барон удовлетворил его любопытство. Лауниц, слушая его, от времени до времени озабоченно покачивал головой.
— Итак, — закончил рассказ барон, — я и приехал, чтобы во что бы то ни стало добиться свидания с принцессой.
— Ого! Вот как… Что мне с тобой делать? Ты тут наделаешь нам хлопот. — И консул с улыбкой пригрозил барону пальцем. Но тот ничего не ответил.
— Знаешь, что я тебе скажу? Ведь, по-видимому, кроме меня, тут некоторые другие лица знают о том, что ты должен был сегодня приехать. Тут у швейцара моего тебя спрашивал вчера вечером какой-то брюнет и дал швейцару на чай. Сказать откровенно, мне эта щедрость не понравилась…
— Я знаю, за мной следят. И черт с ними! Пусть следят. Я никого не боюсь.
С этими словами барон вынул из кармана браунинг новейшей системы с автоматическими репетиторами.
— Пусть-ка они на меня нападут, — многозначительно сказал барон.