Въ этотъ день фаворитка была не то разсѣяна, не то грустна. Ея глаза бѣгали по страницамъ послѣдняго романа Александра Дюма, она какъ будто читала машинально, не понимая даже что читаетъ. Съ нѣкотораго времени государь сталъ ее посѣщать все рѣже и рѣже и то лишь урывками. Иногда онъ цѣлые часы просиживалъ молча, отвѣчая на ея вопросы отрывочными словами. Неужели ея звѣзда ужь закатилась! Неужели другая замѣнила ее въ сердцѣ царя, который къ ней былъ такъ привязанъ! Неужели катастрофа угрожала ея гордости и любви?… Въ прежнія времена онъ постоянно пріѣзжалъ къ ней, откровенно дѣлился всѣмъ, что лежало у него на душѣ, искалъ совѣта и часто даже утѣшенія. Вѣдь и гордое сердце нуждается въ теплотѣ сердечной, въ ласкѣ и утѣшеніи! А теперь онъ такъ уклончиво отвѣчалъ на ея вопросы! Неужели онъ ее разлюбилъ?
Эти мысли безсвязно бродили въ ея головѣ, глаза блестѣли, лицо горѣло лихорадочнымъ жаромъ. Въ эту минуту лакей доложилъ о прибытіи государя. Не успѣла она оправиться, какъ вошелъ Николай. По обыкновенію государь церемонно подошелъ къ ней, поцѣловалъ ея руку и замѣтилъ, что рука была суха и горяча, а на лицѣ игралъ лихорадочный румянецъ.
— Вы больны, сказалъ онъ, ласковымъ голосомъ, надо послать за докторомъ.
Сердце фаворитки сильно сжалось и горькія слезы потекли по ея щекамъ.
— Что это значитъ? спросилъ государь нахмуривъ брови.
Фаворитка стала утирать глаза, зная, что царь ненавидитъ слезъ.
— Въ чемъ дѣло? переспросилъ государь.
Ничего, ваше величество, отвѣчала она: я не совсѣмъ здорова, вы вѣдь сами замѣтили. Посмотрите, какъ горитъ моя голова, при этихъ словахъ она приложила руку государя ко лбу. Николай посмотрѣлъ на нее съ недоумѣніемъ.
— Ваша голова дѣйствительно горитъ, но это только не отъ болѣзни. У васъ есть что-то на сердце, скажите — я этого хочу.
Ваше величество, я видѣла гадкій сонъ.
— Сны ничто иное, какъ отголоски нашего воображенія.
Ужасный сонъ, ваше величество: мнѣ снилось, что вы меня больше не любите! Невозможно передать выраженія, съ какимъ были произнесены эти послѣднія слова. Тутъ было и оскорбленная гордость, безграничная любовь и полнѣйшее отчаяніе.
— Я уже разъ сказалъ, что сновидѣнія есть отпечатокъ нашего воображенія.
А если мой сонъ превратится въ дѣйствительность? Я этого не переживу, ваше величество, нѣтъ не переживу, произнесла съ отчаяніемъ Нелидова.
— Мина, что съ вами случилось? я васъ не понимаю.
Нелидова снова разразилась слезами, но привычная къ обычному этикету, переломила себя и прошептала будто бы спокойнымъ голосомъ, въ которомъ проглядывала всетаки безконечная грусть: простите ваше величество, я совершенно забыла, что вы не любите слезъ.
Несмотря на свое каменное сердце, Николай подъ впечатлѣніемъ текущихъ событій въ Крыму и на Востокѣ, которыя сильно потрясли его нервную систему, этотъ попрекъ сдѣлался ему уколомъ еще болѣе чувствительнымъ, принужденно пробормоталъ ласково, на сколько умѣлъ.
— Плачьте Мина, говорятъ, что слезы облегчаютъ горе и въ тотъ же моментъ позвонилъ и отдалъ приказъ вошедшему лакею, попросить графа Клейнмихеля пожаловать. Вы меня простите, обратился онъ къ Нелидовой, — дѣла. Она быстро отерла слезы, чтобы не обнаружить своего горя передъ родственникомъ, котораго ненавидѣла такъ же какъ и вся Россія. Черезъ нѣсколько минутъ графъ вошелъ. Клейнмихель по военному раскланялся передъ государемъ.
Николай отвѣтилъ на его поклонъ кивкомъ головы.
— Исполнилъ ли ты мое приказаніе? спросилъ царь!
Покорный слуга вашего величества всегда исполняетъ приказанія своего милостиваго монарха. Вотъ и бумаги. При этихъ словахъ онъ положилъ на палисандровый столъ, стоявшій передъ диваномъ, зеленый портфель.
— Въ какой расходъ они вписаны?
Согласно приказанію вашего величества въ расходы по постройкѣ Московско-Петербургской желѣзной дороги.