Из дела видно, что Пушкин по назначенному маршруту через Николаев, Елисаветград, Кременчуг, Чернигов и Витебск отправился из Одессы 30 июля того же 1824 г., дав подписку нигде не останавливаться на пути по своему произволу и по прибытии в Псков явиться к гражданскому губернатору. Если бы на эту подписку он не согласился, его отправили бы с надежным чиновником. Ему выдали прогоны на три лошади (на 1621 версту) 389 р. 4 к. Сверх того, из собственной канцелярии генерал-губернатора отпущено Пушкину 150 руб. в счет бывшего его жалованья за майскую треть, которое из Петербурга высылалось в эту канцелярию, но за последнюю треть еще не было прислано. Видно также, что с 1 мая по 8 июля, т. е. по день увольнения его вовсе от службы, ему следовало всего 128 р. 97 1/2 к. Пушкин прибыл в имение отца своего статского советника Сергея Львовича Пушкина, состоящее в Опочковском уезде, августа 9. В донесении тогдашнего одесского градоначальника гр. Гурьева графу Воронцову об отсылке Пушкина рукой самого гр. Гурьева прописано, что «маршрут до Киева не касается».
Переписка графа Воронцова с графом Нессельроде.
В архиве канцелярии новороссийского и бессарабского генерал-губернатора есть дело за № 1714 и 57 о высылке из Одессы в Псковскую губернию коллежского секретаря Пушкина на 33 листах, 1824 года. «Вот Акты…» (ПЗ, VI, 123–124).
Вслед за этим в «Полярной звезде» сообщаются тексты писем, которые решили участь Пушкина: М. С. Воронцова — к графу Нессельроде и ответ Нессельроде Воронцову (в переводе с французского).
Перед нами плод чьих-то архивных изысканий, произведенных в Одессе (автор сам видел «дело Пушкина», цитирует из него большие выдержки и даже указывает его номер и число листов). В рукописном отделе Пушкинского дома хранится несколько копий этих материалов20. Копии, несмотря на некоторые различия, несомненно, являются списками одной и той же работы: во всех сначала идет текст перехваченного почтой письма Пушкина, затем описание его высылки («Из дела видно…» и т. д. как в ПЗ, VI, 123) и, наконец, переписка М. С. Воронцова и К. В. Нессельроде (правда, почти во всех списках она приводится во французских подлинниках). Различаются копии только полнотой комментариев: так, например, в списке, приложенном к воспоминаниям И. И. Пущина, отсутствуют «хозяйственные подробности» (суммы, выданные Пушкину на дорогу, и т. п.), все остальное дословно совпадает с текстом, помещенным в «Полярной звезде». Дополнения к тексту «Полярной звезды» имеются только в списке одесского профессора К. П. Зеленецкого.
Во-первых, там отмечается, что «поправки в письме кн. Воронцова <к Нессельроде> сделаны его собственной рукой»21. Эта подробность подчеркивала особенный интерес Воронцова к письму-доносу на Пушкина, которое граф поручил составить чиновникам, но редактировал самолично.
Второе дополнение из той же копии поясняет, отчего Пушкину было запрещено по пути из Одессы в Михайловское заезжать в Киев: «Пушкин был знаком с многими поляками из Киевской губернии»22.
Большая полнота списка К. П. Зеленецкого не случайна, ибо именно он был автором того текста, который в конце концов попал в «Полярную звезду»23.
В одной из тетрадей П. В. Анненкова сохранилась копия следующего письма к нему К. П. Зеленецкого от 6 декабря 1857 г.24:
«Честь имею препроводить к Вам, на ваше благоусмотрение, выписку некоторых актов и сведений из дела о высылке нашего поэта из Одессы в Михайловское. Не знаю, получили ли вы эту же выборку и из того же дела от г. Касаткина из Москвы. Он обещал доставить ее Вам».
Таким образом, К. П. Зеленецкий был тем человеком, который нашел важные документы в одесском архиве, составил текст ценной публикации о высылке Пушкина, но, не имея возможности напечатать эти материалы в России, передал их сначала В. И. Касаткину, а затем П. В. Анненкову. Понятно, что в I860 г. список мог попасть в Лондон как от Анненкова, так и от Касаткина и его друзей, т. е. Якушкина, Ефремова, Афанасьева25. Второй вариант кажется более вероятным, потому что и некоторые другие разделы «Материалов для биографии Пушкина», помещенные в VI-ой «Полярной звезде», как уже отмечалось, восходят именно к друзьям Касаткина.
В этой связи интересно, что полная копия «одесских материалов» содержится также в черновой тетради А. Н. Афанасьева. Копия Афанасьева полностью совпадает с текстом «Полярной звезды», только примечание (в списке Афанасьева): «Воронцов желает выпроводить Пушкина как счастливого угодника своей жены»26 — заменено в «Полярной звезде» более сдержанным оборотом: «Воронцов желал выпроводить Пушкина из ревности» (ПЗ, VI, 125).
На четырех страницах «Полярной звезды» (ПЗ, VI, 128–131) корреспондент сумел не только привести (или кратко изложить) большую часть секретных примечаний Пушкина к «Истории пугачевского бунта», сделанных специально для императора, но поместил также краткий обзор замечаний, сделанных Николаем.
По всему видно, что автор этой публикации-обзора сам работал с подлинной рукописью поэта, иначе он не мог бы привести варианты: например, к словам «первое возмутительное воззвание Пугачева к яицким купцам есть удивительный образец народного красноречия, хотя и безграмотного» — вариант (вместо выделенных нами слов). Название материалов в VI-книге «Полярной звезды» (ПЗ, VI, 128). К словам «наглая дерзость временщиков» вариант — «подлая» (ПЗ, VI, 129).
Анализируя замечания Николая, автор сообщает даже такую деталь: «Одна из глав „Истории пугачевского бунта“ была вложена в лист бумаги, на котором были написаны слова „Креницыны Петр и Александр“. Как бы досадуя на подобное небрежение при представлении рукописи, государь подчеркнул их и подписал: „Что такое?“» (ПЗ, VI, 131).
Кто же работал с рукописью Пушкина? В 1859 г. в «Библиографических записках» некоторые пушкинские примечания опубликовал все тот же Е. И. Якушкин27, но достаточно заглянуть в полный текст этих примечаний, чтобы понять, отчего Якушкину не позволили напечатать всего.
Зато в только что упоминавшейся тетради Афанасьева дополнения к «Истории пугачевского бунта» представлены довольно обширно. У Афанасьева есть и строки, в «Полярной звезде» отсутствующие. Например:
«Полярная звезда»: «История пугачевского бунта была ценсирована самим государем, который читал ее весьма внимательно». Далее следует обзор царских замечаний (ПЗ, VI, 131).
Тетрадь Афанасьева: «История пугачевского бунта напечатана почти без изменений, и этим, нет сомнения, она обязана цензуре государя. Государь читал ее весьма внимательно» — и далее текст, точно совпадающий с соответствующим отрывком «Полярной звезды»28.
Насколько мы знаем политические взгляды Афанасьева и его друзей, комплименты Николаю I вроде только что приведенного могли вводиться в текст только для ублажения цензуры. Вероятно, в тетрадь Афанасьева и (сокращенно) в «Полярную звезду» попали тексты и комментарии, первоначально предназначавшиеся для опубликования в России, очевидно в «Библиографических записках».
И снова мы можем назвать Е. И. Якушкина и А. Н. Афанасьева тайными корреспондентами Герцена и Огарева.
В 1863 г. А. Н. Аммосов, получив от друга и секунданта Пушкина К. К. Данзаса подборку материалов о дуэли и смерти Пушкина, опубликовал их полностью, исключая анонимный пасквиль, который цензура не пропустила29.