– Это и есть магия? – спросил я, чувствуя неуместность своих слов и заливаясь краской.
– Это и есть дзен! – торжественно ответил бородач.
Все захохотали. Похоже, я был принят в компанию, хотя и был моложе остальных (кроме Лани) лет на десять.
Через пару дней Лань снова привела меня в эту старую квартиру. Теперь предстояла встреча с мужчиной и женщиной, которые получили посвящение в Германии непосредственно у популярного тогда Ошо.
На этот раз я присмотрелся к компании повнимательнее. Явным лидером здесь был невысокий голубоглазый брюнет, которого дальше я буду называть Помощником. Бородач-музыкант исполнял роль штатного скептика. Шел бессвязный разговор о магических практиках и о книгах Карлоса Кастанеды. Мне уже приходилось слышать это имя, но кустарные переводы его книг обходили меня стороной. Спор зашел о том, описал ли Кастанеда реальные события, или же его книги – плод изощренной фантазии. В разговоре несколько раз всплывали имена двух человек, которым я впоследствии дал клички Барбаросса и Скандинав.
Тут появились ученики Ошо, и началось нечто совершенно несусветное. Женщина (по-моему, ее звали Тося) все время пыталась нас шокировать, раздеваясь и предлагая потрогать разные части ее тела. Шока, однако, не вышло, наоборот, ее вогнали в краску и посоветовали пройти обучение на берегу Днепра в их компании, чтобы избавиться от лишних комплексов. Все завершилось грандиозной попойкой…
Утром я вышел на кухню и застал там нашего бородатого очкарика (в дальнейшем я буду называть его Локкой), который, попивая рассол, устранял последствия похмелья и, морщась, беседовал с учеником Ошо по имени Низарган.
– Ты – клевый парень, говорил Низарган, – ты так хорошо уел Тосю. Почему бы тебе не стать саньясином?
– А я и так… ик! …саньясин, – отвечал Локка.
– Ну, этого я не заметил, – содрогаясь от ночных воспоминаний, пробормотал Низарган.
– Такие …ик! …вещи …надо …ик! …видеть, мой друг, – проникновенно ответил Локка, допивая стакан рассола. Тут он заметил меня и предложил:
– Поехали с нами в Бучак. Это деревушка на берегу Днепра. Там мы отдыхаем каждое лето. Ты хорошо чувствуешь дзен. Будет настоящий дзен – бред на фоне природы.
Я осторожно осведомился, поедет ли с нами Лань.
– Конечно, она всегда бывает там летом, – ответил Локка.
Это решило дело.
Люда забеспокоилась: юного племянника собирались умыкнуть неизвестные люди непонятно куда. Гриша принялся меня защищать:
– Да в этом Бучаке даже наш шеф бывал. Ему там Доктор свои эксперименты показывал.
Я с удивлением обнаружил, что имя Доктора знакомо и скептику Грише.
– Нормальные там ребята. Рыбу поудят, по лесу погуляют. Ну, на точку иногда посмотрят, ну, с рамкой полчасика походят. Главное – резиновые тапочки у них никто не запрещает, – съехидничал Гриша. – Вернется твой племянник через две недели окрепшим и загорелым.
Люда попричитала и принялась звонить в Москву. Мама, вероятно, решила, что эзотерика плохой не бывает, а новое знание всегда пригодится лаборатории на Фурманном, и отпустила меня на весь июль.
«Ракета» на Бучак отходила в семь утра. На причале собрались Локка, Помощник, я и парень с девушкой, которых после высадки в Бучаке я больше не видел. Появилась Лань.
– Я не смогу поехать сегодня. Жди меня там дня через два, – сказала она, поцеловала в щеку и убежала.
Она не приехала. Мы встретились только через десять лет. Ее судьба была сложна и драматична. Таких женщин Вар Авера называл черносансовыми. Ее уникальный опыт женщины-дея помог мне преодолеть последние препятствия на пути к Единице.
Глава 2
Живой лес
Бучак встретил нас невероятно терпким запахом цветущих трав. Буйная растительность напоминала субтропики. Перед нами был заросший деревьями склон.
Парень с девушкой побрели вдоль берега, а мы поднялись вверх и долго шли по неширокой извилистой дороге. Еще раз свернули направо. Слева было крутое возвышение, покрытое густым лесом, справа – глубокий заросший деревьями и высокой травой овраг с журчащим ручьем на дне. Потом овраг остался в стороне. Сельские хаты были разбросаны между холмами на большом удалении друг от друга и едва выглядывали из зарослей.