Гектор с его проницательными голубыми глазами вовсе теперь не казался таким молодым. Да, его действительно можно было принять за студента. Но только поначалу. Кое-где среди черных завитков даже проглядывала седина.
Макс ничего на это не ответил, поджал губы и отвернулся, оглядывая с ног до головы девчонку.
— Точно все в порядке? — спросил он, стараясь говорить максимально равнодушно.
Она кивнула и отвела взгляд, собравшись было уйти. Снова смыться, вот так легко!
— Как зовут? — тихо выдохнул Макс.
Девчонка остановилась в полоборота. Из-под волнистой челки на него смотрели огромные серые глаза. Грозовое небо готовилось пронзить его молнией, послать электричество по его венам, находя путь к сердцу.
— Изабель, — ответила девушка. — Иза.
Она спряталась за толпой парней, оставляя Макса позади. Какой бы дорогой он ни пошел, возможно все равно оказался бы здесь, в этой точке. Неизбежность, полная, абсолютная неизбежность накрыла его темной волной, опуская на самое дно океана. И только биение сердца было будто бы настоящим.
«Изабель…»
Сердце пропустило удар.
Глава 2. Ни свет ни заря
Моя Эос
Она улыбается мне, и на душе теплеет. Вечная мерзлота уступает место весне.
Стоит вполоборота, смотрит на меня пристально, искоса. Протягивает руку, и я тоже тянусь к ней. Но вот она отступает на шаг, и я проваливаюсь в пустоту. «Изабель!» — кричу я в падении, предвкушая соприкосновение с жесткой поверхностью. И просыпаюсь.
Все еще серое небо за окном, серая пелена на моих веках. Кто я, где я? Соображаю не сразу. Помню лишь имя, запекшееся на моих губах, как кровь. Внутри рождается жгучее желание немедленно найти Изабель и проверить, все ли с ней в порядке. Это всего лишь сон…
Но вот на моих коленях дневник и пожелтевшие страницы, вновь буквы, что я роняю на бумагу. В этот раз посвященные ей. Изабель, Изабель, Иза…
— Эй, Байрон! Поэзию строчишь? — выдернул Макса из размышлений Корней. — Во сколько ты вообще проснулся? Ни свет ни заря же!
— Ни заря, ни свет, ни тьма, ни закат, все не зря,— мечтательно выдохнул Макс.
— Влюбился? Снова? Понимаю, в нее невозможно не влюбиться, — сказал Корней и схватился за голову. — Меня будто ночью дубинками колотили.
— Почти колотили, — усмехнулся Макс, вспомнив, как они накануне выселяли из комнаты «греков». Их с Коржом подселили к двум парням с древне-греческого, ради чего, неясно. И так было понятно, что неприязни не миновать.
Вот только парни никак не ожидали, что кубарем выкатятся из комнаты. Они с Корнеем отлично их отдубасили. Стихи стихами, а кулаки кулаками. Странно, но им пока лишь сделали устный выговор. Даже не вызывали на ковер к Профессору.
И это первый день в Академии.
«Как там она? Где она?» — думал Макс, вспоминая образ из своего сновидения. В серых глазах сквозила печаль, а Максу хотелось увидеть там солнце. Хотя бы проблеск.
— У меня тоже голова раскалывается, — признался Макс, проведя ладонью по черным волосам.
— Мы напились гранатового сока, кто бы мог подумать, — расхохотался Корж. — Да эти старички пуритане!
— Просто пафос, ничего больше, — фыркнул Макс, прикусив кончик карандаша. — Ладно, хватит тут валяться, идем изучать территорию.
— Ты к Веде? — сухо спросил Корж, и Макс коротко кивнул. Он проснулся еще до рассвета и принял для себя важное решение: они с Ведой должны расстаться.
Коридоры Академии оглушали тишиной, такие непохожие на прежнее здание, где они учились. Все будто попрятались по своим апартаментам. Стены из серого камня, барельефы, колонны, арки — архитектура буквально давила со всех сторон. Статуя ангела. Неплохо.
Макс остановился перед аркой с египетскими иероглифами на черной табличке. Рядом значилась и более доступная надпись: Царство Мертвых.
— Так, нам кажется сюда, — буркнул себе под нос Макс, вспоминая, что Веду поселили с «египтянами». Решение поговорить с ней далось не сразу, но лучше быть засранцем сейчас, чем через полгода или год или два или если они вдруг решат связать себя более крепкими узами, а он не сможет быть ей хорошим мужем.
Далеко думаешь, Максимиллиан, поругал внутренний голос. Но другой велел всегда все продумывать заранее, как делал это его отец. С детства жизнь Макса была расписана по секундам. Идеальный график в идеальном мире.
И неидеальный он. Не повезло.
— Заблудился? — раздался рядом с ним грубоватый голос. С ним поравнялась та девушка с черным каре, которую он заприметил еще вчера. Черный свитерок с высоким горлом обтягивал точеную фигурку, не столь соблазнительную как у Веды, но довольно складную. Черная юбка в тонкую золотистую клетку. Местная Нефертити с изящно длинной шеей. Поверх свитерка паутинками сверкали золотые цепочки, а к груди крепился металлический значок с коптским крестом.