— Похоже, с глазами у меня теперь куда лучше, — сказал он. — Я уже могу прочитать, что тут написано: «До тех пор пока защищает и правит прямая наследница Фелатимоса, Скала не будет покорена». Знаешь, я ведь в первый раз по-настоящему обратил на это внимание с тех пор, как Аркониэль научил нас читать. — Темные брови Ки сдвинулись к переносице. — Слушай, а ты никогда не думал о том, что ничего хорошего не получится, если об этом узнает твой дядя? Настоящая-то доска, в настоящем тронном зале, исчезла, помнишь? Мой отец говорил, что Эриус переплавил ее, когда уничтожил все каменные копии, что раньше стояли на перекрестках дорог.
— Ты прав.
Тобин прежде никогда не задумывался о подобной опасности; но теперь эта мысль напугала его куда сильнее, чем могла бы напугать месяцем раньше. Он огляделся по сторонам, гадая, куда бы понадежнее спрятать крошечную вещицу. Может, хранить ее и опасно, но это ведь был подарок его отца.
И не просто подарок, а послание. Впервые Тобину пришло в голову, что игрушечный город был задуман не просто как развлечение для ребенка; отец обучал его, готовил к тому дню, когда…
— Эй, Тоб, что с тобой?
Тобин сжал дощечку в руке и встал.
— Да я просто задумался об отце. — Он снова огляделся, потом его осенило: — Я знаю такое место.
Он поспешил в свою комнату и открыл сундук, Ки следовал за ним. С тех пор как Тобин спрятал куклу здесь, он не дотрагивался до нее, но теперь достал и внимательно рассмотрел. Стежки на боку куклы были достаточно длинными и позволяли пропихнуть между ними крошечную дощечку. Тобин затолкал ее под шов, потом потряс куклу, чтобы дощечка проскользнула как можно глубже. Закончив дело, он снова спрятал куклу на дне сундука и усмехнулся, оглянувшись на Ки:
— Вот так. Я уже наловчился прятать.
На следующий день стук конских копыт по замерзшей алестунской дороге нарушил зимнюю тишину. Ки тут же забыл о том, что его очередь делать бросок в бакши, и мальчики поспешили к окну.
— Еще одно послание от лорда Оруна, — сказал Тобин, хмурясь при виде всадника в желтой форме, который приближался к мосту.
Сефус и Кадмен встретили его у внешних ворот.
Ки повернулся и уставился на друга.
— Еще одно? А о чем говорилось в предыдущем? Тобин!
Тобин отковырнул кусочек лишайника с каменного подоконника.
— Он требовал, чтобы я вернулся в Эро, но Фарин написал, что я еще слишком слаб для дальней дороги.
— И все?
— Нет, — признался Тобин. — Орун еще сообщил, что снова написал королю.
— Насчет меня.
Тобин мрачно кивнул.
Ки промолчал, пристально глядя в окно, но Тобин заметил вспыхнувшую в его глазах тревогу.
Новости им принес Фарин.
— То же, что в прошлый раз. Твой опекун нетерпелив, он требует твоего возвращения.
— И хочет избавиться от меня, — добавил Ки.
— Боюсь, это так.
Ки опустил голову.
— Я ведь сам виноват, правда, Фарин? Дал ему повод. Мне следовало прибежать к тебе, как только я узнал, что Тобина нет во дворце. Не знаю, почему я послушался… — Он рассеянно потер бледную шишку на лбу и поймал грустный взгляд Тобина. — Просто я мог думать только об одном: как бы поскорее догнать тебя. И вот что вышло.
— Я не позволю ему отослать тебя. Что написано в письме?
Фарин протянул Тобину развернутый лист пергамента, и Тобин быстро пробежал глазами строчки.
— Он хочет, чтобы я отправился в путь сегодня! Но Ки еще не может скакать верхом.
Фарин невесело улыбнулся.
— Сомневаюсь, чтобы это очень заботило лорда Оруна. Но ты не беспокойся. Нари сейчас внизу объясняет посыльному, какая у тебя тяжелая лихорадка и ты пока не можешь выехать. Лучше тебе не высовываться из своей комнаты, пока он не уедет. Не удивлюсь, если Орун заодно прислал шпиона.
— И я не удивлюсь, — сказала появившаяся в дверях Айя. — Но прежде чем ты спрячешься, будь добр подняться наверх. Хочу кое-что тебе показать. Только тебе, — добавила она, поскольку Ки собрался отправиться вслед за ними.
Тобин бросил на друга виноватый взгляд и пошел за старой волшебницей.
— Ну и что это? — спросил он, как только они вышли в коридор.
— Это то, о чем мы должны поговорить, потому что настало время. — Айя немного помолчала. — Принеси куклу, пожалуйста.
Тобин выполнил ее просьбу, и они пошли наверх. Аркониэль ждал их в своем кабинете, и, к удивлению Тобина, не один. Рядом с ним у длинного стола сидела Лхел. Оба выглядели очень серьезными, но все равно Тобин был рад видеть лесную ведьму.
— Ты вызывал Брата в последнее время? — спросила Лхел, и Тобин догадался, что ответ ей уже известен.
— Нет, — признался он.
— Вызови сейчас.
Тобин сначала заколебался, но потом торопливо произнес нужные слова.
Брат появился в дальнем от двери углу. Он был худым и измученным, и Тобин даже через всю комнату сразу ощутил исходивший от него холод.
— Ну и что ты думаешь? — спросила Айя.
Лхел пристально всмотрелась в Брата, потом пожала плечами:
— Я говорить тебе, узы теперь сильнее. Потому и он стать сильнее.
— Хотел бы я знать, как это Ки сумел его увидеть? — пробормотал Аркониэль.
— Я не хочу, чтобы он крутился рядом с Ки! — Тобин сердито повернулся к призраку. — Я тебя вообще никогда не позову, если ты не пообещаешь больше не причинять ему вреда! Мне наплевать, что скажет Лхел! — Он потряс куклу перед Братом. — Обещай, или навсегда останешься в своем мире и умрешь с голоду.
Тобин заметил, как в черных глазах призрака полыхнула ненависть, но при этом смотрел Брат не на него, а на волшебника.
— Никто не видел его в комнате больного, — заговорила Айя, словно не заметив вспышки Тобина.
— У кого глаза есть, теперь его видеть, — сказала Лхел. — И он может заставить других видеть себя, когда хотеть так.
Тобин снова посмотрел на Брата и заметил, что свет лампы падает на него так же, как на всех остальных. Ничего подобного раньше не бывало.
— Он выглядит как… как живой.
— Будет труднее разделить вас, когда прийти время, но должно быть так.
На мгновение любопытство в Тобине заслонило собой гнев.
— Иди сюда, — сказал он призраку.
Тобин протянул руку, чтобы коснуться Брата; но, как обычно, его рука ощутила лишь холодный воздух. Брат ухмыльнулся, глядя на него. Он был похож на зверя, оскалившего зубы.
— Уходи! — приказал Тобин и испытал искреннее облегчение, когда призрак повиновался. — Я могу теперь пойти к себе?
— Задержись еще, пожалуйста, — попросил Аркониэль. — Помнишь, я обещал научить тебя защищать свои мысли? Сейчас самое время для такого урока.
— Но только не магия. Ты ведь обещал?
— Почему ты так боишься магии, Тобин? — спросила Айя. — Она защищала тебя все эти годы. И с ее помощью можно создавать прекрасные вещи! Ты ведь и сам это видел. Одним взмахом руки я могу зажечь огонь без дерева, создать пищу в пустыне. Почему ты боишься волшебства?
Да потому что магия означает неожиданности и страх, печаль и опасность, подумал Тобин. Но сказать этого вслух он не мог — нельзя, чтобы они поняли, какую власть имеют над ним. Вместо ответа он лишь пожал плечами.
— Много волшебства, кееса, — мягко сказала Лхел, и Тобин увидел, как на ее щеках мелькнули таинственные символы. — Ты мудр, чтобы уважать. Одна магия хороший, другая злой. Но мы не делать с тобой зла, кееса. Делать тебе защита.
— И это не настоящая магия — просто защита, — заверил его Аркониэль. — Тебе нужно лишь отчетливо представить себе что-нибудь, нарисовать в уме картину. Можешь сейчас представить море?
Тобин представил залив возле Эро, на рассвете, когда большие торговые корабли стоят на якорях, а маленькие рыбачьи лодки суетятся вокруг них, словно потревоженные тараканы.
Он ощутил легчайшее прохладное прикосновение к своему лбу, но никто при этом не шевельнулся.