Действия молодого тайпэна не позволили Нефритовому трону оказаться в пучине анархии и хаоса. Центральное правительство Империи, главный узел той самой великолепной бюрократической машины, державшей в руках всю эту гигантскую страну, остался цел. Закатная армия тайпэна Кара Суня возвращалась, а передовые ертаулы манеритов и тиданей вообще могли оказаться в Нееро уже через несколько недель. Это было опасно, но лишь в том случае, если Манчи не успеет реализовать свое текущее преимущество в численности и быстроте. Легкая кавалерия серьезный противник в поле, но она не может штурмовать бастионы, защищенные лучниками и метательными машинами.
Но, так или иначе, Ли Хань был обязан еще проявить себя в предстоящих боевых действиях, и генерал Манчи не собирался совсем уж ничего не предпринимать по этому поводу. Письма к царскому двору и в генеральный штаб были уже отравлены, а в них потомок прославленного рода излагал свои опасения, ничуть не кривя душой, и с полным основанием требовал оказать ему помощь в решении этой проблемы. Юнь было все равно, кого привлекут для этого дела — придворных чародеев, наемных убийц, разведчиков Фанга или кого–то еще. Главное, генерал хотел быть уверен, что никто и ничто не помешает разыграть эту партию так, как будет нужно только ему одному.
Лучи восходящего солнца бросили первые пятна света на стены походной палатки Манчи, и полководец радостно улыбнулся наступлению нового дня. Лето только вступало в свои права, и до первых снегов оставалось достаточно времени, чтобы исполнить то, что он клятвенно обещал правителю Юнь в роскошном парадном зале ляоляньской резиденции правящего дома. Если все сложится успешно, то свое следующее лето генерал Манчи планировал встретить уже на дороге к имперской столице.
* Каргёцу — настольная игра, близка по смыслу к го, а по форме к шахматам (подробнее см. Глоссарий).
Глава 1
В ночные часы большинство улиц древнего города, несмотря на яркое освещение, были немноголюдны. Исключение составляли лишь кварталы развлечений, принадлежавшие торговым кланам, и парки в районах, примыкавших к центру столицы. В этом месте время под звездами безраздельно принадлежало закусочным, чайным, театрам, цирковым аренам, и, конечно же, публичным и игорным домам. А изменить этот порядок, установившийся столетия назад, уже давно не могли ни война, ни эпидемия, ни самая разрушительная природная катастрофа. Казалось, в этом даже заключается часть той воспетой поэтами незыблемости и монолитности, которая всегда ассоциировалась у жителей имперских провинций с самим именем величественной Хэйан–кё.
Южные ворота Медного Тигра запирались каждый день сразу после заката, а их стража в последние недели была особенно бдительна. Недавнее нападение бандитов, затронувшее ворота Бронзовой Черепахи и прилегающий к ним квартал Инаса, где массово селились чужеземные торговцы, еще было очень свежо в памяти у офицеров столичного гарнизона. Мятеж тайпэнто Мори, окончившийся по милости предков небесным воздаянием предателю, тоже не давал хранителям городского спокойствия лишних поводов для небрежения своими обязанностями. Так что не было ничего удивительно, что припозднившегося всадника, подъехавшего в поздних сумерках к огромной каменной арке, прячущейся в глубине многоярусного барбакана, встретили грубым окриком и десятками стальных наконечников, смотревших на одинокую фигуру из многочисленных узких бойниц.
Отношение караульных мгновенно переменилось, едва в желтом свете фонарей сверкнула зелеными искрами полированная нефритовая пластина. Аккуратные темные иероглифы, что украшали поверхность камня, были вытравлены кислотой и заполнены особым лаком, секрет которого в Империи знали писцы лишь одной организации. Красные прожилки, появлявшиеся на черных черточках при застывании редкого состава, были таким же бессменным атрибутом тайной императорской службы, как и черные восковые печати с «пустыми» гербами, украшавшие донесения и доклады всех ее наблюдателей.
Гулкий цокот подков по булыжной мостовой быстро потонул в других звуках, едва всадник промчался под гранитными сводами и свернул на один из малых императорских проездов, что, подобно знаменитому Юсудзаки, вели к древней площади Цы–Сэн и священному Кругу Предков. Вытянувшись идеально прямыми линиями, эти улицы делили столицу на четыре неровных части, но только Юсудзаки имел свое собственное название, а другие так и оставалась по сей день безымянными. Гонец Всевидящего Ока направлялся сейчас в самое сердце Единого государства, и последним препятствиям на его пути, были короткие задержки, случавшиеся у кордонов из деревянных рогаток, с некоторых пор появлявшихся теперь на ночных улицах.