Вовсе не «параноидальная подозрительность, а собственный (порой неприятный) опыт заставляет нас с опаской браться за ручку чайника, стоящего на плите. Не мнительность, а усвоенное когда-то (и заложенное в мозг) понимание того, что ручка может быть раскалена и излишне крепкое прикосновение к ней может вызвать ожог, побуждает нас слегка потрогать ее, прежде чем мы возьмемся за ручку «по-настоящему».
Если задуматься, посмотреть по сторонам и проанализировать свое поведение, то окажется, что любой человек собственным жизненным опытом давно запрограммирован на автоматическое и не требующее какого-то особого напряжения мозга определение огромного числа потенциальных опасностей и мгновенное принятие решения по адекватному реагированию на них. Так что приучив себя всегда и везде «примерять» окружающую обстановку к возможности применения своих боевых навыков, единоборец добавляет всего одну новую программу восприятия внешнего мира в дополнение к огромному числу уже существующих и действующих программ.
Задавая своему мозгу задачу по оценке наличия угроз со стороны окружающих людей, боец тем самым просто добавляет (совершенно справедливо) этих людей в число возможных источников опасности, наряду с автомобилем, кипящим чайником, газовой плитой и т. д. Ну, будет одним источником опасности больше — не расплавятся же от этого мозги, не переродится же от такой дополнительной работы личность бойца! Поэтому следует немедленно, не теряя времени приступить к формированию, точнее, к возрождению этого утраченного когда-то навыка всегда и во всем вычленять возможные опасности и определять способы их устранения.
Поверьте, очень скоро этот возрожденный из глубин памяти навык перестанет требовать к себе какого-то внимания. Вскоре будет достаточно бросить взгляд в сторону стоящих поблизости людей, чтобы мозг самостоятельно, без какого-либо принуждения, подсказал вам, какие действия вам, возможно, придется предпринять, если эта опасность «материализуется».
Вы будете идти по улице, беседовать с девушкой, улыбаться, делать ей комплименты, а внутри вас будет протекать ежесекундная работа по анализированию внешнего мира. Идите спокойно и продолжайте беседовать — тренированный мозг не нуждается в «подстегивании». Доверьтесь ему, он сделает все, как надо.
Редко кто захочет связываться с вами — потенциальный агрессор легко прочтет в ваших глазах явственное предупреждение: «Не стоит этого делать!». Это не будет каким-то мистическим проявлением некоей психической энергии — взгляд человека, который занят оценкой того, какой удар лучше нанести по «агрессору», скажет ему все, что надо, лучше тысячи слов увещеваний и угроз, превратит его в кроткую овечку. Целенаправленный, а не рассеяно- блуждающий, как прежде, он явится лучшим доказательством наличия внутренней силы, готовности дать отпор, вступить в бой.
«Бди!» — лучший совет, который можно дать для повседневной жизни.
Мы уже говорили о боли и страхе, описывая их проявление в различных конкретных ситуациях. Ниже остановимся на «философском» взгляде на эти стороны человеческой души.
Боль и страх — два бича человечества.
Сама мысль о боли, вызванной недугом, травмой, ранением, способна испортить жизнь человека, который по своей природе, как и любое живое существо, стремится к поддержанию комфортного, безболезненного пребывания в этом мире.
Страх перед болью, угрозой, смертью может парализовать и сильного подготовленного мужчину, превратить его в жалкое подобие гордого божьего творения.
Страх и боль отравляют нашу жизнь, их предчувствие не оставляет многих людей ни на минуту, превращая в рабов, покорно ожидающих своей участи, которую рисует воспаленное воображение.
Но, в то же время, боль и страх — спасители человечества. Боль подскажет о сбоях в работе организма и поможет принять меры по устранению «неполадок». Страх остановит от совершения опрометчивого поступка, поможет найти наиболее безопасный путь к решению той или иной проблемы.
Счастлив тот, кто нашел гармонию в отношении к обеим — бичующей и спасительной — сторонам боли и страха, научился извлекать выгоду из того, что и боль, и страх даны нам от рождения на всю жизнь, не стал перед ними на колени.