Карлос Сарриа направился к столику Аниты Мендоса; Даскаль с ним не пошел. Еще от бара он увидел Кристину: под руку с Алехандро она шла по газону, и сидящие за столиками здоровались с ними. Кристина сегодня хорошо выглядела. Эта женщина умела выглядеть до невероятности хорошо. В иные дни. Пожалуй, сегодня он с удовольствием побыл бы с нею наедине. Так что же все-таки — она или виски? Ведь если некрасивую женщину сдобрить виски, в итоге все равно приятно. Приятная женщина плюс виски не уступит привлекательной, а привлекательная плюс виски — просто не устоять. Кристина же отнюдь не безобразна, даже если не пить. Она красивая и приятная женщина. Надо будет позвонить ей на этой неделе, но сегодня не хочется, чтобы их видели вместе. Даскаль вошел в дом и сел на софу в гостиной.
Прекрасная Сесилия Агуеро вошла стремительно и почти повалилась на софу рядом с Даскалем.
— А я все-таки убежала!
— От кого? — спросил Даскаль.
— От этого зануды Тачо Гомеса, он преследовал меня. Ну и зануда!
— Да, все говорят.
— Здесь хорошо. А на улице уже становится прохладно. Не понимаю, как Фабио может там сидеть.
— Фабио — большой человек, — сказал Даскаль, — выдающийся общественный деятель. Тебе следует гордиться тем, что ты его жена.
— Ты думаешь? — улыбнулась Сесилия.
— Все так говорят.
— Не знаю. До того как мы поженились, я тоже так думала, но, с тех пор как я увидела такую вот жирную бородавку — она показала пальцем какую — у него на спине, я не могу относиться к нему серьезно. И потом, он носит длинные носки с подвязками. Ты носишь такие? — Сесилия наклонилась и приподняла штанину Даскаля. — Видишь? Ты современный человек.
— Ты ведь знала, на что идешь, когда выходила замуж.
— Но зато теперь меня уважают. Когда муж старше — он надежная защита.
— Что значит «уважают»?
— Не знаю, ну, когда здороваются, кланяются — и все такое. В общем, я это чувствую.
— Тебе нравится, что тебя уважают?
— Да, мне нравится, когда меня уважают солидные люди.
— А тебе хотелось бы, чтобы я тебя уважал?
— Нет, чтобы ты — не хотелось бы, — ты ведь такой же, как я. Мы должны не уважать друг друга, а вместе развлекаться…
— Ты и так достаточно развлекаешься, Сесилия.
— Иногда. Например, когда Фабио собирает в доме своих друзей-приятелей — скучища невозможная. Им всем по сто лет.
— В Теннис-клубе веселее, правда?
— Конечно, в Теннис-клубе гораздо веселее.
— В бассейне?
— Да где угодно. — Сесилия пропустила намек мимо ушей.
— А тебе бы хотелось, чтобы мы развлекались вместе?
— Конечно, если бы ты мне правился.
— А я тебе не по вкусу?
— Нет, но ты очень надменный.
— Как это надменный?
— Не знаю, но это чувствуется. Сколько раз я видела, как ты ходишь с серьезным лицом и даже не пошутишь. И потом, ты не мой тип мужчины.
Сесилия поглядела в сад и широко раскрыла глаза.
— Вон Тачо идет. Если он спросит, скажи, что ты меня не видел.
Сесилия Агуеро исчезла на террасе за шторой из бамбука, которая отделяла летнюю столовую.
Нет, это был не Тачо, а Джонни Диас, он подошел и сел на место Сесилии. Закурил сигарету.
— Тебе весело? — спросил он.
— Как всегда, — ответил Даскаль.
— А по-моему, здесь скучно, — сказал Джонни. В голосе глубокое сожаление. (Джонни Диас чувствует себя королем оттого, что он здесь, в доме Мендосы, но притворяется — этакая pose blasée[90], по его мнению, подобает светскому человеку.) Карлос Сарриа рассказывал Даскалю о Джонни: он вовсе не Джонни и у негр нет никаких оснований так называться. Дома его зовут Хуанито, он сын торговца с улицы Муралья и хочет пробиться в высший свет. Хуанито был членом клуба «Испанское казино», его часто приглашали в Яхт- и Билтмор-клуб. Но он никак не мог убедить отца, испанца, разбогатевшего на торговле шелками, попытаться вступить в какой-нибудь из фешенебельных клубов. Его часто упоминали в светской хронике, потому что он успевал бывать повсюду. По словам Танке Ордоньеса, Хуанито мечтал о том, чтобы завоевать положение в свете. Едва заговорили о предстоящем празднике в доме Мендосы, как Хуанито принялся надоедать Карлосу просьбами раздобыть приглашение и для него. Карлос заставил его две недели прождать. Но, не желая доводить жестокость до предела, в конце концов согласился. Нет, Хуанито был очень доволен тем, что он здесь, и тем, что он — Джонни. Даскалю вдруг подумалось, что этот Джонни — часть его самого, и он поспешил уйти от раздражавшего его двойника. Допив свое виски, он сухо простился с Джонни. И пошел к бару, чтобы налить себе еще.