Но тут в комнату вошли двое, он понял, почему она смотрела на дверь, и машинально вскочил с качалки.
Оба вошедших были молоды. Оба в одинаковых спортивных рубашках, но один был в темных шерстяных брюках, а другой в белых из дриля. Волосы у обоих были темные, волнистые, зачесанные назад. Они сели с непринужденностью людей, часто бывающих в этом доме. Девушка улыбнулась им, Роландо спросил:
— Как дела?
А негр пробормотал в ответ на их приветственные жесты:
— Добрый день…
Поскольку они не торопились представиться, он сел. Все молчали. Казалось, каждый ждал, что разговор начнет другой. Наконец решилась Ракель.
— Слышали последнюю новость? — И, не дожидаясь ответа, объявила: — Говорят, в Сонго был бой, настоящее сражение, даже с танками… И еще говорят, что они оставили там около двухсот солдат.
Вновь пришедшие ответили на это односложными восклицаниями, искоса посматривая на негра. Все, кроме негра, курили, даже девушка.
Роландо, повернувшись к париям, сказал:
— Этот сеньор… Этот товарищ будет заниматься рабочими. Я хотел связать его с Хоакином, но… — Вздрогнув он оборвал себя на полуслове, потом посмотрел на Ракель, на приятелей и твердо произнес: — Вы знаете?
Молодые люди молча кивнули в ответ. Но девушка спросила:
— О чем? Что с Хоакином?
Роландо медленно, очень медленно поднялся. Не глядя на нее, тихо сказал:
— Его нашли убитым на окраине, в Чичарронес, — и снова опустился в кресло.
— Нет! — крикнула она, отбрасывая сигарету. — Нет! — И громко заплакала, уткнувшись лицом в ладони.
Мужчины не пытались ее успокоить. Они молча сидели на своих местах, глядя на девушку, рыдающую в клубах табачного дыма. Негр рассматривал бумажные цветы, на лбу у него выступил пот. Он медленно, словно боясь вспугнуть плачущую, вынул платок из кармана брюк и вытер лоб.
Наконец Ракель успокоилась.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше?
Роландо смущенно посмотрел на нее и с трудом ответил:
— Забыл. Столько убитых…
— Они еще ответят нам за него! — опять громко выкрикнула девушка, прижимая ладони к лицу.
Дверь приотворилась, и в щель просунулась голова седой женщины. На ее морщинистом лице был написан испуг.
— Ракель… Ради бога, тише. Дом полон людей, и вы привлекаете внимание… Ради бога, тише…
Подавшись вперед своим худеньким телом, Ракель махнула рукой.
— Ну хорошо, мама. Вечно ты со своими страхами! Оставь нас в покое.
— Я же ничего такого не сказала! — еще больше пугаясь, воскликнула старуха. — Поступай как знаешь… Только будь осторожней. Слыхала, что случилось у Бенитесов? Всех восьмерых прикончили и…
Ракель топнула ногой.
— Ох, мама!
Голова исчезла.
Негр встал, отирая лицо платком.
— Я, пожалуй, пойду.
Девушка тоже поднялась.
— Не обращайте внимания. Мама всегда…
— Не беспокойтесь. Просто у меня кое-какие дела.
Он повернулся к Роландо. Его молчаливость и спокойствие в этой комнате разительно отличались от горячности на площади около церкви Долорес, где он произносил взволнованные речи.
— Как ты думаешь, что нам следует предпринять для начала? — спросил его негр и повторил настойчиво: — Когда мы увидимся? Надо поговорить об организации движения…
— Да, да… — казалось, Роландо колеблется. — Я не знаю. Я…
Он обернулся к парню в белых брюках.
— Слушай-ка, приехал тот человек из Гуантанамо?
— Не знаю. — Парень пожал плечами. — Должен был сегодня приехать, но я его не видел.
Роландо снова повернулся к негру. Он больше не колебался.
— Я сам договорюсь с ним о вашей встрече.
— Здесь?
— Ты знаешь, Роландо, — вмешалась Ракель, — мама так переживает…
Но Роландо прервал ее:
— Нет, не здесь. Будь спокоен, я все устрою. Приходи к двум часам в парк Сеспедес. Ты знаешь, где это? У собора.
— Итак, в два.
Прощаясь, негр пожал каждому руку:
— Очень рад… — и вышел.
Двое парней недоуменно смотрели то на Ракель, то на Роландо.
— Кто он? — спросил юноша в темных брюках.
— Хороший парень, — ответил Роландо, садясь в кресло. — Его послал для работы у нас Центральный Комитет Народно-социалистической партии[123].
— Коммунист?
— Да. По рекомендации Артилеса. Он налаживает связь.
— Но Артилес в Гаване, — возразил другой.
123
*