Когда они танцевали, Карла сказала ему, что она вскоре надеется выйти замуж. И был только один человек, за которого она могла выйти замуж, это Леон Хансон!
Так что Клайв был особенно любезен, почти нежен с Вирджинией, и в заключение он поблагодарил ее за то, что она так ему помогла.
— Если бы вы не разбили лед, дело могло бы оказаться запутанным, — сказал он ей. — Но теперь у меня такое чувство, что все будет хорошо!
И Вирджиния чувствовала, что, по крайней мере, в этом отношении она могла быть довольна, так как если дела пойдут хорошо у Клайва, значит, они пойдут хорошо и у Лизы. Только во у нее теперь вряд ли случится что-то хорошее!
Глава семнадцатая
Лето пролетело, и на берег озера пришла осень. Осенние краски были даже более великолепны, чем весенние; но тогда как весна в своих пастельных тонах содержала обещание золотых дней лета, осень быстро отгорела, словно лесной пожар, и первое холодящее дыхание зимы принесло с собой влажные туманы, которые иногда оборачивались дождем, и наконец закончились первым снегопадом.
Вирджиния раньше никогда не видела такого снега и такого яркого голубого неба, когда расходились тучи и снова выглядывало сияющее солнце. Ей приносило радость пребывание в таком мире. Если бы все остальное было таким же чудесным, как погода и условия, в которых она теперь жила, она чувствовала бы, что ей практически нечегобыло бы желать в жизни.
Но жизнь не была совершенной. Это была ежедневная рутина возни с двумя воспитанниками, которые становились все более крепкими и здоровыми в этой целительной атмосфере, закладывания определенных знаний в их юные умы. Мэри Ван Лун и ее муж все больше ценили ее и становились все дружнее с ней. Последний, недолго пробыв дома, собрался в очередное путешествие за границу, и в Мэри появилось сильное желание поехать вместе с ним. Вирджиния была вполне способна полностью взять на себя ответственность за Питера и Паулу. И так как к тому времени мадам д'Овернь уже вернулась из Парижа и находилась под рукой, чтобы при необходимости дать ей полезный совет, в конце концов было решено, что Мэри отправится с мужем. Так что на несколько недель Вирджиния оставалась одна с детьми — и слугами, конечно — в большой белой вилле на берегу озера, и ее жизнь приобрела оттенок безмятежной нереальности, потому что она не встречалась ни с кем вне виллы, исключая мадам д'Овернь.
Тетушка Элоиза всегда с восторгом встречала ее, когда она заходила к ней на чашку чая, если удавалось найти время. Они снова стали близкими подругами, как в те дни, когда Вирджиния была ее гостьей. Однако все же была некоторая разница, сейчас они никогда не заводили разговор о Леоне Хансоне. Его шаги никогда не раздавались на веранде, когда они сидели вместе, уютно устроившись с цветастыми чашками и серебряным чайником на столике, и телефон никогда не звонил, чтобы объявить о его появлении.
Мадам д'Овернь воздерживалась от того, чтобы упоминать о своем племяннике. Ей казалось, что так предпочла бы Вирджиния. А Вирджиния постоянно испытывала ужас от мысли, что его имя может всплыть в разговоре и она услышит новости о нем, от которых замрет сердце, и она не сможет скрыть своих чувств.
Она не вынесла бы известия о том, что он женится вскоре. Этого она страшилась, хотя знала, что однажды это обязательно произойдет, и она старалась приготовиться внутренне к тому, чтобы это событие, когда в самом деле случится, не слишком на нее подействовало.
Кроме того, она надеялась, что к тому времени, когда будет объявлено о помолвке Леона Хансона и Карлы Спенглер, ее не будет в Швейцарии, так как она твердо решила вернуться в Англию. Ей было известно, что уже рассматривался вопрос об обучении детей в Англии. Она давно не видела доктора Хансона.
К тому времени, когда вернулась чета Ван Лунов, выпал снег, и они привезли с собой несколько друзей — победителей зимних видов спорта. Чтобы удовлетворить их желания Ван Луны решили открыть шале в горах. Это был исключительно большой и удобный дом, так что в нем могли устроиться все домочадцы, включая Вирджинию и двоихдетей, также служанку Эффи, которая теперь постоянно помогала ей в детской.
Недалеко от шале находилась гостиница, где однажды Вирджиния с удовольствием обедала с Леоном Хансоном, а потом ужинала в тот же вечер, но уже одна и не так счастливо. Это была гостиница “Грюнвальд”. Долина, на которую открывался вид из нее, лежала под снежным покровом и была настоящим раем для любителей острых ощущений.
Они наполняли гостиницу в своих разноцветных свитерах, шапках и шарфах, проявляли чудеса ловкости на лыжах и никогда не уставали подниматься по снежным склонам и снова проноситься по ним со скоростью ветра, от чего у наблюдателя захватывало дыхание.
По вечерам они танцевали в небольшом отапливаемом зале гостиницы, меняя свою разноцветную повседневную одежду на модные вечерние одежды. Огни гостиничных окон освещали заснеженные просторы и музыка оркестра эхом отдавалась в одинокой альпийской долине, где, во время первого визита Вирджинии, коровы позвякивали колокольцами, передвигаясь по цветущему морю, и роскошная зеленая трава изумрудами сверкала на солнце.
Но сейчас там не было ни коров, ни цветов. Балкон, где когда-то наслаждалась видом Вирджиния, был запорошен густым снегом. Раньше его закрывал цветной полосатый навес, защищая его от солнца, а теперь это было очень популярное место, где множество любителей солнечных ванн наслаждались не меньше, чем под лучами летнего солнца.
Ван Луны со своей компанией уйму времени проводили в гостинице, и именно около нее Вирджиния впервые попробовала встать на лыжи и скатиться вниз по небольшому тренировочному склону. Сначала она была совершенно уверена, что никогда не освоит это искусство, и даже пыталась отговориться. Но Мэри только смеялась над ее волнением и заверяла, что она быстро его преодолеет. А дети так пристрастились к лыжам, что вскоре уже чувствовали себя на них, как утка в воде. Девушка поняла, что в самом деле будет выглядеть трусихой, если одна из всей компании останется простым наблюдателем.
Как только она смогла преодолеть первоначальное волнение, то обнаружила, что Мэри была права, и вскоре уже приобрела достаточную сноровку, хотя и осознавала, что вряд-ли когда-нибудь станет большим профессионалом.
Перед отъездом, она купила себе лыжный костюм из шерсти цвета морской волны, который действительно защищал ее от холода. К нему она подобрала алую шапку, которая так шла ей, что Эдвард Ван Лун, не колеблясь, сказал ей об этом, встретив ее на тренировочном склоне с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами. А двое малышей, по его словам, по обеим сторонам от нее были похожи на парочку живых эльфов.
В их компании был молодой человек без приятельницы. Через некоторое время Вирджиния стала получать от него комплименты, и если она хотела действительно хорошо провести время, это ей с легкостью бы удалось.
Перемена высоты над уровнем моря, великолепная погода и неожиданная беззаботная жизнь так подняли ее настроение, что она отправила письмо Лизе, рассказав об удовольствиях, которые можно получить в Швейцарии зимой.
Лиза была абсолютно здорова и из тех писем, что Вирджиния получала с Кромвель-Роуд, она узнала, что ее сестра снова начала упорно репетировать и была счастливее, чем когда-либо. В это легко было поверить, особенно если учесть то обстоятельство, что они недавно официально обручились с Клайвом Мэддисоном.
Это случилось вскоре после визита в его дом в Бакингемшире, где ее тепло приняли генерал и его сестра тетушка Хетти. Клайв, видимо, с пылом принялся за фермерское дело и после краткого курса в местном сельскохозяйственном коллежде намеревался взять под свое управление шестьсот акров земли своего отца.
Они с Лизой планировали пожениться сразу после Нового Года. В самом деле, они уже назначили дату в начале января и это сообщение не удивило Вирджинию, так как с первого же мига, когда она поняла, что Лиза отдала свое сердце — и отдала его совершенно! — Клайву, она знала, что все мысли Лизы отныне будут сосредоточены на любимом, который к счастью, в полной мере разделял ее чувства.