Ева Хеннесси слишком занята и знаменита во всем мире, чтобы вернуться ради столь пустякового, не важного события.
– Ну а Барни сказал, что придет, так ведь, Барнс, – уточнил Тим у приятеля, который доставал надувной шар, вылетевший из бассейна.
Барни показал большой палец.
– И я считаю, нам троим будет здорово вернуться в бухту, – не унимался Тим. – Три мушкетера. Как в старые добрые времена.
Грифф собирался было ответить отрицательно, но Тим остановил его:
– Подумай, друг. Мы могли бы побывать в пабе на пляже, поймать волну, заняться подводным плаванием и понырять на рифе.
– Ну да.
В школьные времена их компания веселилась от души, наслаждаясь всеми удовольствиями, которые только могут найти подростки в маленьком городке.
Семья Гриффа вернулась в Брисбен, едва он окончил школу. Он с трудом мог припомнить, когда последний раз надевал маску и ласты, чтобы погрузиться в подводный мир кораллов и рыб.
А ведь было время, когда он жил и дышал дайвингом и занимался серфингом. В подростковом возрасте по полдня проводил на пляже, в море. И каждую ночь, лежа в постели, слушал, как бьется о песок прибой. Ритм моря был ему знаком так же, как биение собственного сердца.
А теперь он почти не плавал. Разве что иногда занимался греблей на реке Брисбен, ровной и неподвижной.
А вот море совсем другое. И город, где он вырос, тоже особенный.
Более того, он любил школьных друзей. Правда, Аманда относилась к ним с подозрением, впрочем, неудивительно с ее-то склонностью к заносчивости. Она предпочитала общаться с другими адвокатами и их супругами. Зато Грифф понимал, что друзья не дадут ему зазнаться. Тим работает в банке, Барни – электрик. Они обеспечивают надежный противовес напыщенным судьям и чиновникам, которыми кишит рабочая жизнь Гриффа.
И он не позволит воспоминаниям об одной хрупкой темноволосой девушке с изумительными синими глазами лишить его шанса вернуться в счастливое прошлое, снова обрести дух былого товарищества.
– Я подумаю об этом, – осторожно пообещал он.
И был вознагражден восторженным хлопком по спине.
Ева в ужасе уставилась на доктора. В голове эхом звучали два слова. Сродни похоронному колоколу.
«Замена бедренного сустава, замена бедренного сустава».
Хуже не придумать. Она отказывалась это принимать. Не хотела верить.
Несколькими днями ранее на репетиции «Щелкунчика» Ева неловко приземлилась после выполнения шпагата в воздухе, очень сложного движения. Разумеется, она совершала этот прыжок тысячи раз, но вот на этот раз, когда приземлилась обеими ногами на пол, боль в бедре стала невыносимой.
И с тех пор самочувствие не улучшилось. Она старалась не посещать репетиции, ссылаясь на сильную простуду, чего за ней никогда раньше не водилось. Обычно Ева танцевала несмотря ни на что. На сломанных пальцах ног, при простуде и гриппе, даже несколько недель подряд выступала с порванной связкой в плече.
Стоицизм – необычное качество в балетных кругах. Такова культура. О травмах нужно молчать. Каждый танцовщик приходил в ужас оттого, что его могут заклеймить «хрупким». Все всё понимают, поскольку это означает конец карьеры.
Однако на этот раз Еве было слишком сложно скрывать боль. Даже если могла вытерпеть занятия и репетиции, к тому времени, когда возвращалась домой, она едва могла ходить. Поэтому и записалась на прием к остеопату. И вот теперь, к ее ужасу, доктор показал тревожные результаты МРТ.
Она никогда даже не представляла, что итог окажется таким ужасным.
– Вы разорвали кольцо волокнистого хряща, – торжественно объявил доктор, указывая на снимок. – Оно обхватывает ваш левый тазобедренный сустав. Обычно кольцо поглощает удар, но, – он покачал головой, – появились и другие дегенеративные изменения. – Он указал на снимок. – Обширное артрическое воспаление всего сустава.
Артрит? Ева обомлела. Разве это не болезнь пожилых людей?
– Я настоятельно рекомендую полную замену тазобедренного сустава. Иначе, – доктор раздраженно вздохнул, – я не вижу, как вы можете этого избежать.
На странице, вырванной из блокнота, он написал имена двух консультантов-ортопедов и травматологов и передал Еве.
Ее лоб покрылся потом. Замена тазобедренного сустава равносильна смерти. Перспектива наполнила ее таким отчаянием, что она едва не разразилась слезами.
«Это будет концом моей карьеры», – подумала Ева.
– А больше ничего нельзя попробовать? – спросила она в отчаянии. – Помимо операции?
Доктор пожал плечами:
– Мы можем поговорить о физиотерапии, обезболивающих и диете. И покое, – добавил он, мрачно глядя на нее. – Но думаю, боль по-прежнему будет слишком острой, конечно, если вы хотите продолжать танцевать. Балет требует неестественных движений.