Честно, после десерта мне уже ничего в этой жизни не хотелось. Меня накрыл такой демпинг-синдром, что я заснула бы прямо здесь, за столом. Но когда ужин всё же подошёл к концу, все начали плавно двигаться в сторону спален, и я с трудом увязалась вслед за «однокурсниками», чтобы наконец прибыть туда, где смогу нормально отдохнуть. Тем более что Том и Эванджелин повели как раз в ту сторону стайку первокурсников и я удачно увязалась за ними, оставаясь в тени.
Да, как меня и предупреждали, я сразу её узнала. Стройная, грациозная, как лань, она была образцом надменности и величия во всём их великолепии. Симметричное кукольное личико, будто вылепленное самим Рафаэлем, водопад чёрных, точно уголь, волос, который струился аккурат до поясницы, шёлковая блузка под чёрным джемпером и дорогая ткань юбки… Рядом с такой девушкой можно было забыть о чём угодно, и выйти из её тени было нереально. Отличная пара для нашего героя, ничего не скажешь.
Пока мы шли, то одна староста, то другая рассказывали что-то о школе, и я, заслушавшись, даже прошла сквозь привидение и недовольно скорчилась, ведь меня словно кто-то окатил ледяной водой из озера. Остальным повезло больше, и мы медленно шли вглубь подземелий, в самое сердце замка, а со стен вокруг постепенно начала капать вода и показались водоросли.
Когда мы наконец зашли в тупик, Том сделал шаг вперёд и громко и чётко проговорил:
— Чистая кровь!
И стены разъехались в стороны, открывая проход в гостиные. А я, почувствовав, что экскурсий на сегодня достаточно, обрадованно выдохнула и первой побежала в открывшийся проём, а за мной и остальная малышня, как вдруг…
С ужасным скрежетом на нас прямо с потолка у входа опрокинулось ведро с красной жидкостью и чем-то желеобразным, смутно напоминающим внутренности животных. И пока я с непередаваемой гримасой на лице стояла и обтекала, в центр полутёмной мраморной гостиной выскочил лохматый парень с тёмными кудрями и громогласно рассмеялся нашему виду.
— Это кровь?! — взвизгнул кто-то из малышни, и одна девочка тотчас грохнулась в обморок, а остальные с визгами отпрыгнули обратно в коридор. А я, принюхавшись, зло выдохнула и прорычала, уставившись прямо на шутника:
— Это что, томатный сок?! Да ты хоть раз в своей жизни видел настоящие кишки и кровь?!
— Э-э-э… нет, — честно ответил тот, и я ещё больше горя от злости, подошла к нему вплотную и ткнула пальцем в грудь.
— Тогда увидишь свои, если ещё хоть раз попытаешься облить меня какой-нибудь гадостью! — А затем встряхнула мокрыми руками и обессиленно выкрикнула: — Пиздец!
Люди вокруг так и распахнули рты, а за моей спиной раздался полный льда голос:
— Здесь запрещено использовать нецензурные выражения, мисс Кларк!
— А это, блядь, разрешено! — развернувшись, выпалила я в лицо Тому, махнув рукой на того самого парня, который был удивлён не меньше остальных, и наш староста, шумно выдохнув воздух, медленно произнёс:
— Антонин, ты наказан до конца этой недели, позже я скажу тебе, чем ты будешь заниматься. А вам, мисс Кларк, я выношу последнее предупреждение. А теперь марш в спальню, пока я!..
Я же в ответ изогнула бровь, нисколько не собираясь подчиняться командам этого гада, и вдруг между мной и Антонином возник ещё один парень, коротко стриженный блондин чуть старше нас, и задумчиво осмотрел меня с головы до ног.
— Так-так-так… и откуда же у нас свалилось это нежнейшее создание?..
— Из Мурманска, — хмыкнула я, не пропустив сарказм мимо ушей, а где-то в стороне послышался шёпот:
— Вы все это слышали?! Девчонка угрожала Долохову!
— Из Мурманска?! — вдруг взревел тот самый Долохов, отпихнув белобрысого парня, и я выразительно уставилась на него. — Так ты русская?!
— Вроде того. А ты откуда такой дерзкий?
— Мои предки с Поволжья, а мы с сёстрами уже здесь родились, — широко улыбнулся он и приобнял меня за плечи, а к нам тем временем подошёл ещё один высокий утончённый блондин и легко взмахнул палочкой, отчего с моей одежды исчезла вся грязь.
— Спасибо, — благодарно выдохнула я, и второй блондин вежливо кивнул мне и отошёл в сторону, а Долохов оживлённо выпалил:
— А как там, в Мурманске-то? Я о Родине только в книжках читал, не больше!
— Ну… — скривилась я, делая вид, что задумалась. — Зимой минус тридцать пять, летом плюс тридцать пять, прекрасное место, чтобы… окончательно поехать кукухой и закончить своё жалкое существование. А ещё медведи на балалайке играют и водку хлещут… белые, разумеется, потому что бурые пьют только чистый самогон.