Только удалили катетер, как кровь полилась ручьём. Вспоминаю, что у больного была операция по поводу аденомы простаты в Израиле энное количество лет назад. Ждём урологов. Точнее, Тигран ждёт, а я бегу на лекцию, ведь их пропускать нельзя, иначе выгонят и из отделения, и из универа. Интересно, этот ужасный день когда-нибудь закончится?!
Час вещания про рак яичка — и я снова на этаже. Отхватила от Тиграна за не сделанный протокол операции (когда, я вас спрашиваю, должна была его делать?!), посмотрели Шевченко, вроде ничего, спит, живот спокойный. Идём в реанимацию к Деревенскому.
Кровотечение из полового члена не прекращается, реаниматологи за два часа не получили ни грамма мочи, зато накачали его лазиксом. Снова ждём урологов, которые крайне неохотно идут в седьмом часу пятницы. Зато когда приходят через сорок минут, то целой бригадой! И ещё через двадцать минут литр девятьсот мочи. Реаниматологи счастливы, мы счастливы, урологи довольны. И только они начали накладывать повязку на причинное место бывшего губернатора какой-то там области, как за нашими спинами по коридору проскакивает каталка с девушкой.
— Остановка сердца! Не дышит! — кричит реаниматолог, хватая подручные инструменты, все свободные врачи бегут на шестой пост. Липкий страх сковывает душу: неужели на моих глазах умрёт человек? Я к этому не готова! Господи, помоги!
Девушка, совсем молодая, моя ровесница. Полностью лысая. Приехала, перешагнула порог онкоцентра, упала, перестала дышать. Тут же доставили в реанимацию, искусственное дыхание, ИВЛ, поддержка сердца. Обошлось. Я выдыхаю. Все вокруг тоже. Больше здесь делать нечего, идём на этаж. По дороге замечаю куртку и чемодан. Точно, только приехала…
Тигран вдруг смотрит на часы, морщится и вздыхает:
— Да что ж такое-то?! — Я непонимающе поднимаю на него глаза, пытаясь угнаться за ним, а он снова вздыхает: — Да у сына сегодня день рождения…
Не сразу, но на моём лице проступает улыбка. Две недели назад, как раз в тот день, когда Шевченко стало первый раз плохо и его экстренно взяли на стол, у дочки Тиграна был день рождения. Четыре года. Пришёл он в тот день в двенадцатом часу, с тремя тортами и виноватый, но малышка его дождалась. А что ещё делать, раз у папы такая работа? И сегодня опять двадцать пять…
— Тигран Сафронович, — с улыбкой протягиваю я, положив ему на широкое плечо хрупкую ладонь, и он вымученно улыбается в ответ. — Всё будет хорошо. Ещё даже восьми нет, вы сегодня успеваете!
— Да я ещё даже подарка не купил, — отмахивается Тигран, снимая с волос хирургическую шапку.
— А сколько лет?
— Семь.
— Так лего! — уверенно предлагаю я, а на его озадаченное лицо поясняю: — У меня племяшке семь, сейчас все дети тащатся от лего. Гарантирую!
Он устало улыбается, а я так и не могу сказать, как же отношусь к этому человеку-сфинксу. Правда. Просто не могу.
Кабинет Тиграна находился аккурат рядом со второй палатой, и мы зашли напоследок к Шевченко, которого при нас хорошенько вырвало желчью. И я что-то говорила про уйти пораньше из этого чистилища?.. Вот наивная!
Улыбки на наших лицах как не бывало, но к счастью, нашему болезному от рвоты стало легче. Боли в животе прошли, возможно, они были связаны с перерастяжением оперированного желудка. Такая версия вполне имела право на существование, особенно в пятницу вечером. Наркотики в этот раз не понадобились. Ставим желудочный зонд, промываем желудок, Тигран отпускает меня домой. Опять с рыком. Но я уже настолько выжата, что не обращаю на это внимания. Времени — девятый час. Я на ногах пятнадцать часов подряд.
«Поем дома… — вздыхаю я, печально посмотрев на контейнер с нетронутыми за день макаронами с грибами. — Не хочу…»
Стипендия только через полторы недели, а жизнь в Москве не сказка. Работать с таким графиком не получается, приходится экономить на всём. Но макароны уже в печёнке сидят… Скину немного, ничего страшного. Наконец переодевшись, иду домой.
Не успеваю я спуститься на второй этаж, как звонит Андрей. Мой муж. Мы с ним вместе перебрались в Москву, но он давно построил карьеру в Ай ти, а я ещё учусь. За пять лет любовь поувяла, денежный вопрос встаёт всё чаще, я стараюсь молчать, терпеть и ждать выстраданного диплома, чтобы уже выйти на работу и ни от кого не зависеть. Что ждёт он — не знаю. Мне всё равно. Лишь бы доучиться, а без него я это сделать не смогу, стипендии даже на съём комнаты не хватит. Зато я с утра до ночи людей спасаю, круто, да?!
— Когда будешь дома?
— Скоро, — устало отвечаю я, выбегая из онкоцентра. — Скоро, я только вышла.
— Тань, я тебя почти не вижу! Что ты там делаешь со своим Тиграном?!