…Была луна, как пух на небе светлом.
Вершина тополя оделась серебром.
Я шёл к тебе. Рекою пахло лето.
Пастух протягивал мне полное ведро:
— Попей, — сказал он, — молока парного.
И больше не добавил он ни слова.
…Всё так давно…
А на душе — тепло.
«Всё начинается с любви…»
Всё начинается с любви.
И всё любовью осветится,
Когда увидишь вдруг в люби—
тельском альбоме лица.
И солнце тёплое глаза
пригреет,
возбуждая жалость,
Как будто сладкая слеза
В ресницах долго
задержалась.
Страницы шелестят:
живи…
Котёнок мягко тронет руку…
С настольной лампою,
как с другом,
соприкоснусь я головой…
И эхом где-то
Домовой —
как ангел мой —
шепнёт на ушко:
«Ку-ку… ку-ку…
ку-ку…» —
кукушкой…
И — может, правда?
— поживём!
Как сладко думать о счастливом.
Любовь — была.
И грёзы — были.
Мы мысли горькие —
забыли…
Быть может мы,
совсем как птицы,
Летим, а думаем, что спим…
Альбома старого страницы
Перебираем и храним —
Как храм души,
как миг,
когда хотим молиться —
За тех, которые ушли.
Года,
улыбки,
лица…
лица…
«Мне поздно каяться, и поздно пить боржоми…»
Мне поздно каяться, и поздно пить боржоми,
Раздулись реки моих синих жил…
Я жил простым, и хитрым, и прожжённым,
И грешным — тоже — я, конечно, жил.
Не упрекай меня любовью многих.
Не называй обидных сердцу слов.
Я счастлив был бы целовать им ноги —
Всем тем, которые, дарили мне любовь.
Я их люблю… Печальных и не очень.
Я их люблю, хоть счастья им не дал…
Придут-пройдут, как звёзды южной ночи,
Их слёзы и обиды… без следа.
О чём жалеть? И каяться мне не в чем —
Я всех пригрел, кто шёл к моей душе…
Ведь мне когда-то целовала плечи
Не молодая женщина уже…
Ведь в том, наверно, есть своя отрада,
Что у любви есть поздняя волна,
Она нахлынет тающей прохладой,
Но струйкой тёплою согреет вас она.
Не упрекай меня любовью многих…
Я помню многих, многих позабыл,
Как дерево большое у дороги
Я многим просто… очень нужен был.
«Ну, что, мой друг?»
Михаилу Глинистову
Ну, что, мой друг?
Ты чем сегодня занят?
Ты с кем сидишь, смакуя ритмы строк?
Или один,
Карандаши кромсая,
Ты мечешь рифмы, как электроток…
Ты — генерируешь!
Ты — целишь! Ты — страдаешь…
И, сам себя не в силах усмирить,
Ты великанишься,
Как будто ты играешь,
На лист бумаги распластав миры…
Миры созвездий
И тысячелетий
Беду, раскаянье, усталость и любовь…
Ты — можешь!
Можешь ты ответить
Негромким словом
На вопрос… любой.
Тебе дано
Владеть спокойной силой,
Где даже вздох — и тот хочу принять…
Как можешь ты,
Дружище, объясни мне —
Моё молчание послушать и… понять?!