«Мы в одном шаге от катастрофы, а ведь тело Алонсона ещё даже не предано земле,», – не грустить с такими мыслями не получалось.
Но как не скорби, таковы правила игры – одна жизнь заканчивается, другие продолжаются и нужно двигаться вперёд. Сейчас не время поддаваться чувствам. Чувства – роскошь; действие – необходимость. Несмотря на печальные, даже трагические события, в управлении государством не должно быть перерывов.
Что у них есть? С каких карт ходить? Сестра, ненавидящая брата; братья, готовые в любой момент вцепиться друг другу в глотки; муж, подозревающий жену и жена, не в состоянии справиться с любовью к человеку, что любить не должна. Ах, да! Есть ещё мать, готовая в любой момент пожертвовать дочерью в угоду высоким амбициям.
Страна на грани развала, а вокруг лишь гиены, жаждущие поживы, и, чтобы исправить положение, нужно всю свою жизнь посвятить этому дворцу, этим людям. А что получишь в ответ? Торн вчера вечером наглядно и ярко продемонстрировал.
Власть! Власть, что ты такое по сути? Правитель либо вурдалак, накачивающийся на жизни поданных, либо раб, запутанный клубком чужих жизней. А может быть, каждый из них и то, и другое.
Гаитэ не готова обладать властью. Она хотела свободы, хотела жить по велению сердца, без страшного груза ответственности. Она хотела бы… но уже давно понятно, что из того, что хочется, не сбывается ничего.
Так что на алтарь власти придётся положить всё – молодость, любовь, способность искренне смеяться и плакать, мечты о счастье. А для того, чтобы сосуществовать с Торном, придётся пожертвовать ещё и гордостью, а возможно, и совестью.
Гаитэ хотелось остаться одной, чтобы выплакаться, но теперь, в одиночестве, слёзы словно скипелись внутри. Глаза оставались сухими, как пески пустынь, ни капли лечебной влаги.
Нужно идти вперёд. Только знать бы правильный путь? За какой звездой идти? В каком направлении?
И почему она должна думать о власти и об ответственности? Большинство её сверстниц грезит лишь о любви. А её жизнь, так или иначе, заставляет всё время брать на себя непосильную ношу. Сначала толпы больных и страждущих, к которым даже лекари в чумных масках боятся подходить, теперь вот – благо государства.
Когда-то она хотела быть идеальной, без малейшего изъяна, нравиться всем. Но живые люди от идеала так далеки, как земля от неба. И чем выше она поднимается, тем больше искушений и грязи, тем меньше света.
В городе за упокой души императора звонили колокола. Под их монотонный печальный гуд Гаитэ вспомнила об Эффидели, о том, что со вчерашнего дня не виделась с рыжей Лисичкой. Она нашла её в часовне, перед алтарём. Подошла тихими шагами и встала рядом на колени.
– Скорбишь по отцу? – тихо спросила Гаитэ, чтобы не разрушать сакральную тишину храма.
Эффи подняла лицо с воспалёнными от слёз глазами и печально поглядела на старшую подругу:
– Как я могу не скорбеть о нём? Это конец, Гаитэ! Конец для всех нас! Если бы отец прожил чуть дольше, может быть… а сейчас мне так страшно! Я не могу не бояться. Что мы сможем сделать, если Торн прикажет убить Сезара?
– Он этого не сделает, – уверенность в голосе Гаитэ вовсе не подкреплялась уверенностью в её сердце.
– Ты не знаешь, что он сделает, а чего нет! – вспылила Эффи. – Ты даже не можешь быть уверена в том, что теперь, когда отец не довлеет над Торном, он не отошлёт тебя в какой-нибудь дальний монастырь, чтобы вернуть ко двору свою шлюху Азино!
– Эффи! Как ты можешь? Твой брат ещё одной ногой в могиле, трон под ним качается! Думаю, сейчас ему не до шлюх. И кроме того, я нужна ему. Особенно теперь, когда моя мать снова на свободе и вновь плетёт интриги.
– Что?!
– Не знаю, стоит ли упоминать об этом, но я молюсь, чтобы к смерти твоего отца она не была причастна – лишь воспользовалась ею, чтобы сбежать. Нет, дорогая. Торну сейчас не до фавориток. У него пока есть проблемы посерьёзней.
***
Тело императора готовили к погребению. В тяжёлых алых одеждах его уложили в гроб.
Храмовники распевали свои псалмы:
«Даруйте, добрые духи, вечный покой рабу твоему. И да воссияет душа его над нашими головами новой звездой на небосклоне. Да будет свет её вечным. Его Величество будет всегда жить в наших сердцах и в нашей памяти».
Гаитэ стояла рядом с Эффидель. Лица молодых женщин скрывала густая чёрная вуаль. Было очень душно от большого скопления людей и тысячи горящих свечей, от густого запаха ладана.
Всё это с того дня в сознании Гаитж прочно стало ассоциироваться со слезами – чёрный креп, свечи и ладан.