— Не проявляй слишком большого любопытства, когда касается денег.
— Да чего там, — беззаботно пожал я плечами. — Понял.
— Нет, ты не понял, — не согласился Демин.
Я заглянул ему в глаза. И вот теперь действительно понял. В его взгляде я увидел угрозу и ни капли жалости.
Даже мурашки по коже пробежали.
Глава 4
Герой будущей, передачи еще не знал, в какую историю он влип. Письмо нам прислала его жена. Я ее не видел, но Самсонов встречался и сразу поставил диагноз: «Умру, но прославлюсь». Ее первым вопросом при встрече с Самсоновым было: «Разыграете вы моего мужа, но меня-то по телевизору покажут?» — «Покажут», — посулил покладистый Самсонов. Женщина расцвела, даже забыла спросить про деньги: всем, кто участвовал в передаче, полагался гонорар. Узнав об этом, она восхитилась еще больше. С этой минуты ее супруг, с которым она прожила двадцать лет, был обречен.
Поначалу решили, что роль кассира обменного пункта сыграет Демин. Но Самсонов вместо Демина поставил меня. Администратор оскорбился, он уже привык присутствовать в кадре и никому не хотел уступать кусок хлеба.
— Илья, не подпрыгивай, — сухо отреагировал на его обиду Самсонов. — Ну какой из тебя кассир «обменки»? Ты на себя в зеркало посмотри. Ты же, босс. У тебя дача на Канарах, куча кредитных карточек и как минимум три любовницы. И вдруг ты со своей рожей сидишь в «обменке». Клиент не поверит, пойми.
Самсонов дружески положил руку мне на плечо и легонько развернул, чтобы я был виден Демину.
— Вот Евгений — другое дело. Сразу видно, что человек звезд с неба не хватает, даже немного туповат.
Я нервно дернул плечом. Самсонов взглянул на меня, но ничего не сказал. В его глазах угадывалась насмешка. Лично я никогда не считал, что у меня тупое выражение лица. Но со стороны виднее, поэтому я промолчал.
Парень, которому Демин поручил соорудить временный «обменный пункт», постарался на славу. В помещении было прибрано, на стенах — новые обои и даже огромный плакат с рекламой какого-то банка. Прямо напротив входной двери высилось грязно-серого цвета сооружение: «обменный пункт». Одна из видеокамер была установлена так, чтобы можно было снимать лицо человека, пришедшего «обменивать» деньги. Второй оператор будет фиксировать происходящее из соседнего помещения. От объекта съемки его скрывало зеркало.
До начала событий оставалось чуть больше часа. Самсонов, хотя все было уже готово, обходил наши владения. Он в десятый раз продемонстрировал мне, как действует «волшебный аппарат». Он лично проверил, работают ли видеокамеры, и, забраковав грим Демина, который все-таки должен был принимать участие в съемках, помог ему чуть-чуть подправить облик. В завершение всего, когда оставалось пять или десять минут, наорал на Свету. Так он, наверное, снимал излишнее напряжение. Светлана поджала губы, но смолчала. Все вокруг сделали вид, что ничего особенного не произошло. Наверное, так здесь у них было принято.
— Время! — вдруг отрывисто бросил Самсонов, и в jдно мгновение комната опустела.
Только мы двое и остались — я и Самсонов.
— Не дрейфь, — сказал он.
— Я не дрейфю… не дрейфлю…
Я смешался. Самсонов засмеялся. Рядом с ним я почему-то всегда чувствовал себя мальчишкой.
— Сейчас они приедут сюда на такси, — сказал Самсонов. — Наш герой и его жена. Жена останется в машине, а супруга пошлет обменять деньги. Действуй, как мы договаривались.
Он ободряюще улыбнулся мне и исчез. Почти сразу после этого я услышал, как за окном остановилась машина. Хлопнула входная дверь. Подошел мужчина и заглянул в окно обменного пункта. Яузнал его. Самсонов показывал мне фотографию: четыре класса образования и трудное детство. Его били, как сказала жена, и нередко по голове. Я посмотрел на этого типа и на всю жизнь понял, что по голове бить детей нельзя, они потом вырастают дебилами.
— Это, деньги меняете?
— А как же! — радостно подтвердил я.
— Доллары на рубли?
— И доллары на рубли — тоже.
Деньги наш клиент носил в замызганном носовом платке. Поскольку платок оказался каких-то фантастических размеров, ему пришлось повозиться, чтобы извлечь пятидесятидолларовую бумажку. И тут из-за его спины — точно по сценарию — вырос Демин. Он бесцеремонно отодвинул клиента, изображая очень спешащего человека:
—: Сегодня сотенные меняем, браток?
— Меняем, — кивнул я. — Вам сколько?
— Пока одну, — ответил Демин и выложил передо мной сторублевую купюру.
Наш клиент стоял рядом и безучастно наблюдал за происходящим. Я даже подумал, что Самсонов подобрал слишком уж тупого типа и ничего у нас сегодня не получится.
Деминскую сторублевку я вставил в прорезь «волшебного аппарата», внешне напоминающего детектор валют, и он с жадным урчанием проглотил купюру.
Через пару секунд из прорези с противоположной стенки «волшебного аппарата» выскочила стодолларовая бумажка. Я протянул ее Демину, мельком взглянув при этом на нашего клиента. Он клюнул! Лицо окаменело, и взгляд застыл — верный признак того, что начался мыслительный процесс. Как бы туп он ни был, но всю нереальность происходящего должен был постичь. Он стоял, мусоля в руках свою пятидесятидолларовую купюру, о которой он, похоже, совершенно забыл. Я его не торопил. Когда человек думает и при этом сам процесс мышления дается ему с трудом, не надо мешать. Тем временем вернулся Демин.
— Слушай, браток, я подумал, что еще пару сотенных поменяю. К тебе ведь не наездишься, а по Москве нигде больше не меняют.
Клиент смотрел на Демина и при этом уже почти не контролировал себя. Если у человека отвисла челюсть — это означает, что он себя уже не контролирует, ведь так? Я представил, как все будет выглядеть на телеэкране, да еще с закадровым комментарием Самсонова, и мне стало очень смешно. Я едва сдерживался.
Две деминские сторублевки за пять секунд превратились в двести долларов. Демин спрятал доллары с буднично-озабоченным выражением лица.
— Заходите еще, — вежливо сказал я.
— Обязательно.
Демин ушел. И только теперь я позволил себе обратить внимание на клиента. Тот был совсем никакой — делай с ним что хочешь.
— Вы что-то хотели? — подсказал я ему.
— Э-э-э…
Он слишком медленно возвращался к жизни. Испытанное потрясение было велико. Я улыбался ему со всем возможным дружелюбием, какое только мог изобразить.
— Э-э-э…
Наверное, забыл все слова.
— Вы меняете? — вспомнил он наконец, зачем пришел.
— Меняем, — подтвердил я.
— Я про рубли…
— Так, — благожелательно поощрил я.
— Сто рублей на сто долларов, — объяснил наконец он, что хочет.
— Что — сто рублей? — Я стер улыбку с лица и теперь уже не выглядел дружелюбным.
— Вот как этому товарищу.
— Какому товарищу? — огрызнулся я.
— Я ведь видел.
— Что вы видели?
— Как вы поменяли ему сто рублей на сто долларов.
Я помрачнел, демонстрируя клиенту, что лучше бы он этого не видел и уж тем более не говорил. И тут появился водитель такси. Тот самый, который доставил к обменному пункту нашего клиента и его желающую прославиться супругу. Этот парень играл за нас, но клиент об этом, естественно, не знал.
— Заждались мы вас, — сказал таксист клиенту. — Я уж подумал, не случилось ли чего.
Сам он тем временем извлек из кармана мятую сторублевку и положил ее передо мной:
— Раз уж я у вас оказался…
— Не меняем! — сухо отрезал я.
— Почему? — изобразил удивление таксист. — Всегда же меняли!
— Сегодня не меняем!
— Он врет! — очнулся наконец клиент. — Я сам видел!
Я посмотрел на него со всем презрением, на которое только был способен.
Не чуди, — сказал мне таксист и придвинул сторублевку еще ближе.
— Не имеете права не менять, — встал на надежный путь защиты законности клиент.