— То есть как?! — возмущается Мэгги. — Ты ведь сама твердишь: добровольно согласилась. Готовлюсь принять на себя море новых обязанностей!
Киваю, чувствуя себя человеком, обреченным до скончания века носить прозвище «сумасброд».
— Я не все рассказала…
Мэгги сужает глаза.
— Сегодня во время перерыва, — ужасно волнуясь, произношу я, — мне стукнуло в голову снова наведаться в «Сакс» и спросить у девочек, не появлялся ли в отделе косметики парень, ньюйоркец…
О себе я успела рассказать Эдвину лишь то, что работаю в «Саксе», но оттуда я перешла в другое место буквально месяц спустя после нашего знакомства, а надежду, что он в поисках меня прилетит в Лос-Анджелес и что придет в универмаг, не теряла чуть ли не год.
Мэгги фыркает.
— Опять ты за старое! Мне казалось, своей безумной игрой ты насытилась по горло еще два года назад. И я ведь тогда бегала как шальная! Просыпаюсь, и первый вопрос в голове, не сколько у меня сегодня клиентов и не в чем пойти на свидание, а не разыскался ли сказочный принц нашей Кэтлин. — Она грозит мне пальцем. — Если ты задумала в последние перед замужеством месяцы снова побыть чокнутой, меня в эту историю не втягивай!
— Да подожди же ты, дай я закончу! — дребезжащим голосом прошу я. — В уличном кафе перед гостиницей, которая стоит недалеко от «Сакса», я увидела парня, который… — Сглатываю — в горле вновь пересохло.
Мэгги вонзает в меня пристальный взгляд.
— Хочешь сказать…
Приподнимаю руку.
— Наверняка сказать не могу. Но чувствую сердцем… — стучу кулаком по груди, — это был он.
— Слушай, как это у тебя получается, а? — с прищуром спрашивает Мэгги, глядя на меня поверх бокала с вином, который держит в руке. — Таких взбалмошных и упрямых, как я, еще поискать. Мне никто не указ, только под твою дудку я снова и снова соглашаюсь плясать.
— У тебя талант шить, а у меня — заражать тебя умопомешательством, — говорю я, глядя сквозь окно на кафе через дорогу.
Мы дежурим здесь второй вечер. Хорошо, что Дуглас уехал вчера утром в срочную командировку, иначе не знаю, под каким предлогом я каждый день спешила бы на встречи с Мэгги.
— И ведь что самое любопытное, — говорит она, — я не вижу ни малейшего смысла который день торчать в этом жутком баре. Лучше бы съездила с Фэрроу и его несносными мальчишками в аквапарк или сидела себе на репетиции Миллера. — Она кривится, представляя, как ей по ушам бьет грохот ударных и рев солиста.
Бар, где мы сидим, правда далеко не лучшее место для вечернего времяпрепровождения. Дым столбом, сомнительные личности, стены, разрисованные граффити. Зато из окна, где стоит наш столик, прекрасно видно кафе, в котором я заметила парня, столь поразительно похожего на Эдвина. Во всяком случае, мне так показалось, когда я проезжала мимо на машине. Пятью минутами позднее я со всех ног примчалась в кафе, но за тем столиком уже никого не было, даже посуду успели убрать. Впрочем, грязная тарелка или кружка не очень-то облегчили бы мою задачу, но я надеялась, что что-нибудь почувствую. Сверхъестественное тепло, как от того письма, едва уловимый аромат одеколона, который я, готова поспорить, вмиг узнала бы.
— Хотя нет! — провозглашает Мэгги. — Ни одного, ни другого я сегодня не в настроении терпеть. Тем более этих неугомонных обормотов, отпрысков Фэрроу.
Мэгги умудряется встречаться с двумя парнями, но мечтает встретить единственного, от которого не будет желания бегать к кому-то еще. Чарлз Фэрроу слишком рано женился и через пять лет, уже будучи отцом двоих сыновей, развелся. У него по отношению к Мэгги самые серьезные намерения, но он ей быстро надоедает. Ян Миллер играет на гитаре в рок-группе и, хоть в восторге от Мэгги, свободен как ветер. Ее это и восхищает и отпугивает. И того и другого она за глаза называет лишь по фамилии и может спокойно существовать без них хоть несколько недель подряд.
Удивляюсь, что мы с ней подруги не разлей водой. Я и представить себе не могу, что сегодня милуюсь с одним, а завтра греюсь в объятиях другого. Хотя… Вспоминаю, что собралась замуж за своего целеустремленного и серьезного парня, а сама гоняюсь за призраком из прошлого, и мне делается так совестно, что краска стыда заливает щеки, лоб и даже уши.
Мэгги вздыхает, делает еще глоток вина, опускает бокал и принимается барабанить пальцами по столу.
— Знаешь, мне иногда кажется, что никакого Эдвина у тебя вообще не было.
— Чего?! — восклицаю я, чувствуя себя незаслуженно оскорбленной.
— Иной раз я слушаю тебя и, хоть в самом деле заражаюсь твоей одержимостью, у меня мелькает мысль: а не приснился ли ей этот подарок судьбы?
— Не смей надо мной издеваться! — велю я, шлепая рукой по столу. — Я, может, и правда немного со сдвигом, но не до такой же степени!
Мэгги примирительно вытягивает вперед руки.
— Тише-тише. Я просто шучу.
— Ну и шуточки у тебя!
— Шучу наполовину, — осторожно добавляет Мэгги.
— Раз так, тогда можешь спокойно идти к своим… — вспыхиваю я.
Мэгги поспешно наклоняется над столом и хватает меня за руку.
— Только не дуйся! И не гони меня. Я здесь, с тобой, значит, хоть и думаю, что не вполне тебе верю, хочу верить… — Она вздыхает и смотрит на меня заискивающе. — Ну? Больше не злишься?
Гляжу на нее сердито, но губы растягиваются в улыбке. Мэгги с преувеличенно шумным вздохом облегчения откидывается на спинку стула.
— И слава богу!
— Ничего-то ты не понимаешь, — бормочу я, качая головой. — А еще называешься лучшей подругой.
Мэгги стучит себя по голове.
— Значит, мне не хватает мозгов. А ты попробуй попонятнее объяснить.
Печально улыбаюсь.
— Не знаю, сумею ли…
Мэгги отодвигает в сторону бокал, как школьница складывает перед собой руки на столе и замирает в ожидании.
— Как только я осталась наедине с собой в тот вечер, когда Дуглас сделал мне предложение, и осознала, что подошла к последней черте… — медленно произношу я, чутко прислушиваясь к собственному сердцу и тщательно подбирая слова, — вдруг почувствовала, как что-то незримое, но всемогущее вокруг меня, точнее наверху, где-то над головой, протестует и требует искать… Бросить на поиски все физические и душевные силы. Длилось это, быть может, несколько мгновений, потом все прошло, и перед глазами возник подернутый туманной пеленой образ Эдвина. А на следующий день…
Мэгги кивает, но теперь в выражении ее лица нет и намека на иронию.
— Ты его увидела.
— Именно! — подтверждаю я. — Тебе не кажется, что все это неспроста?
— А тебе не кажется, что ты приняла за Эдвина кого-то другого? — спрашивает Мэгги.
— Гм… — Качаю головой. — Понимаешь, я узнала его даже не глазами, а сердцем. — Захлестнутая новой волной чувств, прижимаю руку к груди. — И еле довела машину до стоянки — настолько разволновалась!
— А сердце не могло ошибиться?
Не опуская руки, я пожимаю плечами, потом качаю головой.
— Думаю, не могло. С другой же стороны… — поджимаю губы, — кто его знает?
— Хорошо-хорошо, — произносит Мэгги, упираясь ладонями в стол. — Допустим, это был Эдвин. — А может, он перекусил в этом кафе и преспокойно улетел в свой Нью-Йорк? Не исключено, что у него уже есть подруга или даже жена. Да и тогда, три года назад, он вполне мог быть не свободен и просто развеялся с тобой, разогнал семейную тоску, поиграл в любовь с первого взгляда.
Верить в слова Мэгги ой как не хочется. Но в них есть смысл. Молча смотрю на нее и гадаю, за что мне посланы столь изощренные муки.
— Или, может, он решил над тобой пошутить? — развивает свою идею Мэгги. — Об этом ты не думала?
Вместо ответа я тяжко вздыхаю. На циника-шутника Эдвин вроде бы не походил. Но в жизни чего только не случается!
— Что, если, когда ты поехала в отель, он просто-напросто сел в другое такси, проследил за тобой, выждал время, разумеется «безошибочно угадал», где ты поселилась, и нацарапал эту записку, — упоенно продолжает Мэгги. — Потом, чего доброго, еще и пронаблюдал, как ты влетела в тот проклятый бар.