Тут Долгорукий полагался на человеческую психологию. Уверившись, что они страшному следователю ничуть не интересны, и попадая в привычное поле сплетен и слухов, эти людишки распевались соловьями, писарь едва успевал за ними записывать.
Они есть в любом коллективе в любую эпоху. Штатные и нештатные сплетники, которые считают своей священной обязанностью все разузнать, все разнюхать. А потом доложить — начальнику, случайному собеседнику, ну и, раз уж довелось, жандармскому следователю с остекленевшим взглядом.
Потом, разумеется, их вежливо или не вежливо выпинывали и все эти титулярные советники и коллежские регистраторы, вспотевшие, но довольные, летели на свое рабочее место. Их выслушали и они про всех рассказали!
— И последняя категория, самая неопределенная, включала в себя чиновников, которых дарили «на всякий случай», вдруг пригодятся. Или еще из жалости, из той наглой настырности, с которой они выпрашивали ма-аленькую подачку.
Вот и князь Долгорукий по такому же принципу «на всякий случай» охотился на эту дичь — задавался пристрелочными случайными вопросами и, если он не интересовали, безжалостно с ними расставался, напоследок припугнув до дрожи в коленках.
И ведь не промахнулся в таких стараниях! Его звали Иванов-56 (имя-отчество не важно), то есть мелкий чиновник где-то в самых первых рядах с конца, и занимался он мелкими вопросами эмиссионных касс. Дальше уже только дворники да горничные. То есть человек совершенно для него бесполезный, как решил поначалу князь Долгорукий и, как видимо, отметил для себя в свое время Стюарт.
Но не тут-то было! Этот Иванов-56 оказался первым сплетником министерства и знал все, чего даже его высокопревосходительство министр Е. Ф. Канкрин с его самомнением не ведал.
И нарассказывал этот человечек такого, что Константин Николаевич только в изумлении мысленно ахал и охал. И про особые сексуальные интересы (он-то наивный думал, что в XIX веке с этим все нормально, голубых и розовых еще нет), и про политические взгляды (явно большевики уже были, просто замаскировавшиеся) и, разумеется, о деятельности небезызвестного Стюарта.
Теперь оставалось только переспрашивать у других чиновников, чтобы не обмануться с Ивановым-56 и не строить доказательную базу только из его показаний. Занятие практически техническое и не требовавшие особых аналитических возможностей.
Невод он закинул практически случайно, но каков улов!
В ночи князь Долгорукий наконец-то пришел к мнению, что с него вполне достаточно. Конечно, не все жгучие секреты министерства были открыты, но перед ними и не стояла такая задача. А вот пронырливая бестия Стюарт сегодня явно попался. Он прямо-таки влез в это дерьмо по самые уши, только плешь заманчиво блестит. И теперь его придется прилюдно наказать!
Нет, самого англичанина попаданец губить никак не собирался. Если только он сам будет благоразумным и сбежит из страны, а не вздумает бороться с российским аппаратом, как дон Кихот с его мельницами. Но вот дать по его шаловливым ручонкам он себе позволит с большим удовольствием. Не фиг лезть в наши Палестины! Мы сами с ушами и огромной гордыней.
С тем и поехал домой, наивно полагая, что там все видят уже седьмой сон. Ага, сны там действительно видели. Некоторые. А все остальные слуги, повинуясь бестолковому распорядку Марии Николаевны (точнее, его полному отсутствию), как бы хлопотали по дому.
Сама Маша организовала для ребенка легкий ужин — сок, яблоко, совсем немного выпечки. Ну а поскольку он еще не родился, приходилось, хе-хе, ей есть самой. Чего ведь только не придумаешь, голодаючи.
Порадовался за ее аппетит (а, может, и позавидовал), и сел рядышком. Ему ужин никто не давал, лишь ругали и порою попинывали. Приходилось самому добывать пропитание, подсаживаясь к столу.
Хотя нечего Господа гневить, поужинал Константин Николаевич вкусно и даже через чур плотно для ночи. Понятно, подождав, пока жена уйдет. Она ведь и сама на ночь не очень ела и мужу не давала.
А так, говядина по-провански чередовалась с овощами и фруктами, новомодным жареным картофелем и так далее. Попив чаю со сладкими пирогами и поболтав за жизнь с кухаркою Аглаей, он снова отправился в спальню — спать. Жена его, как он надеялся, будет совершенно занята, и не только не потребует супружеского долга, но и о муже не вспомнит.
Как оказалось, простоватый он, однако совершенно, как его только в жандармерии боятся. Нет, его встретили в полном масштабе, как полноправного члена великокняжеской семьи. Сначала Маша устроила ему громкий скандал, единственно без битья посуды. Затем была проведена обширная экскурсия по дневному распорядку ее с будущим ребенком с показомместных достопримечательностей женского пола.