Ала, прекратив смеяться над очередной историей про то, как Гарр одним своим видом умудрился напугать каких-то путников до недержания, отпила из кружки приятного травяного отвара, и посмотрела на циклопа. Он молча ворошил головешки в костре, задумчиво и без улыбки глядя в огонь. Лицо его, заросшее двухдневной жёсткой щетиной, выглядело нежиданно… Привлекательно?
Ала даже головой тряхнула от внезапной мысли. Вгляделась в отблески огня в глазу, перевела взгляд на твердые губы, крупный подбородок. Шея, практически сливающаяся с плечами, огромные тяжелые руки с мощными кулаками-кувалдами. Зачем ему дубина? Он же такой лапой мотнет — и голова у человека с плеч полетит…
Широченная грудь, вся поросшая жестким черным волосом, спокойно поднималась и опускалась в такт дыханию. Циклоп не носил рубах и курток, говоря, что они ему досаждают. Штаны из кожи, потертые и грубые, были удобны за счет множества карманов и пояса, к которому хорошо цеплялся нереальных, пугающих размеров нож. Еще один нож, поменьше, прятался за голенищем сапога из мягко выделанной кожи. Гарр хвастался, что ему специально шили их, как и сами штаны, в одном западном селении, потому что купить что-то готовое на его размер было невозможно.
Ала на это только улыбнулась. Да уж, Гарр был впечатляюще огромен. Даже она, выше среднего роста обычной женщины, и часто выше мужчин (а уж своему жениху она вообще на лысину смотрела сверху вниз), ощущала себя мелкой букашкой, едва достигая циклопу середины груди.
Гарр, задумавшись о чем-то своем, усмехнулся, и лицо его стало выглядеть гораздо моложе и приятней.
— Сколько тебе лет, Гарр? — неожиданно для себя спросила Ала.
— В этом году будет тридцать зим, — повернулся к ней Гарр, — как меня заколдовали. Совсем младенчиком.
— Как это? — моргнула удивленно Ала. Вот уж такого она точно не ожидала услышать.
— Да все просто. В деревне, где жили родители, сожгли колдунью. А она перед смертью проклятие наложила на всех жителей. Всех в циклопов превратила. Все двадцать душ, — он печально вздохнул, отвернулся опять к огню.
— А… — Ала все не могла прийти в себя от неожиданного откровения, — а как же… Но ведь должно же быть решение… Ведь проклятие можно снять… Какое-то условие…
— Да… — махнул рукой циклоп, — условие есть, как же без него. Да только невыполнимое. Поэтому никто и не смог обернуться назад, в человека. Родители мои умерли через несколько лет, некоторые из жителей с ума сошли, кто-то, так же, как и я, живет неподалеку от людей, как может…
— А что за условие такое? — Ала села еще ближе, тронула Гарра за руку.
— Надо, чтоб настоящая принцесса поцеловала. — Гарр, по-прежнему не глядя на нее, ворошил угли, лицо его было печальным и суровым, — да только где в наших краях принцессу раздобыть? Да еще и чтоб сама захотела поцеловать… Да от моей рожи страшной птицы на подлете обсираются…
Ала неверяще смотрела не него, ища подвох. Ну не мог, никак не мог он знать, что она — настоящая принцесса! Никак! А, значит, не обманывает?
Возможно, она сможет ему помочь! Отблагодарить за спасение, за то, что сопровождает ее в тяжелой дороге!
Больше не думая, чтоб не потерять решимость, Ала потянула Гарра на себя за плечо, разворачивая. Положила узкие ладошки на мощную шею, и прижалась к твердым губам, тут же раскрывшимся послушно. Она хотела только коснуться, думая, что этого хватит, чтоб расколдовать, но наглый язык, скользнувший в ее рот, нарушил все планы. А горячие огромные ладони, обхватившие талию, смягчили жесткость земли под лопатками. Ала, забыв о первоначальном намерении, позволила уложить себя на спину, растерянно сжимая тонкие пальчики на бугрящихся бешеной силой плечах. Она настолько отдалась, настолько увлеклась своим первым поцелуем, что не заметила, как Гарр уже отпустил ее губы и перешел на шею, мягко царапая щетиной нежную кожу, облизывая ключицу жадным ртом, расстегивая потихоньку пуговки на дорожном платье. Она уплывала куда-то в неге и таких приятных неожиданных, необычных ощущениях, в груди сладко и томно ныло, тяжелыми подчиняющими волнами расходясь по телу, заставляя подрагивать ноги и низ живота в предвкушении чего-то…