Один курсант, отличник учебы, как-то рассказал товарищам, что прадед его — Илья Чавчавадзе, великий поэт, по происхождению князь. За это его хотели немедленно исключить из комсомола.
Клементьев вмешался — попросил секретаря партбюро школы Жолудева разобраться, судьба курсанта-отличника волновала его.
Жолудев остудил не в меру горячие головы. Он сказал:
— Братишки, вы знаете, кто я по происхождению?
— Рабочий, — ответили ему хором.
— Верно. Причем путиловец, — не без гордости добавил Жолудев. — А теперь еще вопрос: а кто будет по происхождению великий русский писатель Тургенев?.. А Пушкин Александр Сергеевич?.. А декабристы?
В ответ молчание.
— Так вот, братишки. Илья Чавчавадзе тоже, хоть и дворянином был, но это не помешало ему любить простой народ. И своими стихами бороться за его свободу. Причем лучше, чем иной клинком. Улавливаете? Таким прадедом гордиться можно. Что же касается курсанта Чавчавадзе, то, я думаю, быть ему в комсомоле или нет, это надо решать так: что он сам сегодня стоит.
— Сегодня князь останется в комсомоле, завтра — в партии. А ведь наша партия — партия рабочего класса и трудового крестьянства!
— В партии, — возразил Жолудев, — есть достойные люди и дворянского происхождения. Они поняли, что единственная правда на земле — наша рабочая правда. А главное, понять, где правда. И честно за нее бороться. Борется за нее честно, — значит, наш…
Курсант Чавчавадзе остался в комсомоле, остался в школе, окончил ее одним из лучших, стал замечательным командиром, отважно сражался, снискал всеобщее уважение.
Клементьев говорил: Жолудев — настоящий большевик, питерская рабочая школа.
Парторг Жолудев внимательно следил за тем, как учится и мужает рабочая прослойка в курсантской массе. А в ЗПШ больше семидесяти процентов курсантов были выходцами из рабочих.
— Помни, комсомольский вождь, — наставлял он Бабаджаняна, — один раз пообщаться с рабочим коллективом — это больше, чем десять лекций о рабочем классе. Чаще бывайте на заводах и фабриках. Оторвешься от народа — навсегда потеряешь его доверие. А мы — армия народа. Вот это пусть для тебя будет самым главным лозунгом в жизнц.
Здесь же, в ЗПШ, произошло в жизни Бабаджаняна событие, которое он называл событием «чрезвычайной важности», — его приняли в партию коммунистов, с которой оказалась связана вся его последующая жизнь. Партия учила жить интересами народа, быть в гуще народа, учиться у народа его великой мудрости, учила служить народу.
Он не стал кадровым политработником, хотя по окончании школы ему предлагали пойти политруком роты, предпочел должность более скромную — командира взвода, строевую службу. Но вся его жизнь органически была связана с партийной работой. Так было не только в послевоенное мирное время, когда он избирался делегатом партийных форумов, так было в дни боев и сражений Великой Отечественной, когда поведение члена партии подчинялось одному: «Коммунисты, вперед!»
Спустя четверть века после войны, когда готовились его мемуары и ему хотелось, чтобы поярче было сказано о том, что такое коммунисты на войне, он вспомнил ставшую знаменитой фронтовую фотографию известного военного корреспондента М. Альперта, изображавшую человека, который поднимает в атаку бойцов.
— Мне кажется, — сказал маршал, — еще слышны его слова: «Вперед, в атаку, за мной!» И смотри: сам на бруствере, над окопом, открытый пулям врага, весь воплощение неотразимой воли, стремительности, убежденности — сама правда, за которой нельзя не броситься вслед. Настоящий политрук!
— Но, — возразил я, — снимок этот называется «Комбат»…
— Неужели? — разочарованно протянул Амазасп Хачатурович. — Все равно, я именно таким вижу образ политработника… Давай тогда не будем писать слово «снимок», напишем «образ»…
Так мы и записали. Тем более что не была известна даже фамилия человека, запечатленного на фотографии.
Но вот прошло несколько лет, и в печати появилось сообщение, — журналисты докопались, установили точно, кто изображен на этой фотографии. На ней, оказывается, был… политрук! В сумятице фронтовых будней в записи фотокорреспондента вкралась ошибка. На самом же деле он сфотографировал тогда политрука Алексея Еременко.
О, как обрадовался маршал, когда я принес ему эту газету!
— Видишь, опыт обычно не обманывает — слишком много людей я встречал на войне. Обязательно это надо в книге исправить, обязательно!
Он успел это исправить — в прижизненном переиздании мемуаров…