Тут же в замке тяжело провернулся ключ, дверь распахнулась, и он увидел толстую женщину в растянутом синем трико и красном залатанном свитере. Голова женщины была коротко острижена, и лицом она походила на кита. В руках она держала незажжённую сигарету и огромную связку ключей.
— Ты чей, мальчик? — прохрипела женщина-кит.
— Ничей. Я новенький.
— То-то я вижу — лицо чужое, — она отодвинула его в сторону и протиснулась в класс. — Я в своей школе всех знаю. Сколько вас тут? Чего задумали? Опять поджигать?
— Ничего не задумали, не опять, я маму жду, — соврал мальчик.
— И где её носит? Мне уже школу запирать.
— Наверное, на работе задерживается. Я скоро сам пойду.
— Без матери? Стой. У меня подождёшь.
— Вы кто?
— Вахтёрша я, Фая. Живу здесь. Вон там, в пристройке со двора, — она кивнула в сторону окон и, вытолкав его из класса, заперла дверь.
В вестибюле из-под стола дежурного извлекла пальто и рюкзак и спросила – его ли это добро? Он просиял, подумал, что теперь всё разворачивается как надо и, значит, будет везти до самого возвращения домой.
Оказавшись на улице, он повернул направо и хотел было сбежать с крыльца, но вахтёрша схватила за руку и поволокла за собой.
Пристройка состояла из двух комнат и пахла сырыми коврами и жареной едой, которую мальчику есть не разрешалось, потому что ему ставили диабет.
В первой комнате работал маленький телевизор и шипело радио, перебивая ведущего «Поля чудес». На диване, закинув голые ноги на его невысокую спинку, лежала длинноволосая девушка. Она была не толстой, а такой, которая вот-вот готовится растолстеть, но лицо её было красивым — не китовым — большеглазым и большеротым, как у дочки царя из мультфильма «Синее море»; и если бы она вдруг запела, то запела бы как раз ту самую песню дочки царя: «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королём». Но она ничего не запела и даже не повернула головы на мальчика, а только поменяла положение ног и залюбовалась ими.
— Ну? — спросила вахтёрша Фая.
— Готово. Только тарелку не порть, — ответила девушка.
— Со сковородки вкусней, — согласилась вахтёрша, но, покосившись на мальчика, достала из ящика небольшую тарелку с отколотым краешком.
— Картошку любишь? — спросила она.
Девушка повернула голову и, не рассмотрев ничего, приподнялась на локтях.
— Новенький. Если б не я — куковал бы до понедельника, — объяснила вахтёрша.
Девушка спустила ноги и подобрала их.
Вахтёрша подняла крышку сковородки и, причмокнув, наполнила тарелку. Кивком подозвала мальчика.
— Мне жареное нельзя, — виновато сказал он.
— Как будто бы мне можно, — ответила Фая-кит.
— У меня диабет, — выдавил из себя мальчик.
— И у меня диабет. — Она пожала плечами. — Садись, что тебе сделается от одной ложки?
— Может, ему йогурта намешать: кефира с вареньем? — спросила девушка.
— Не надо, я лучше пойду.
Вахтёрша выругалась сквозь зубы и с грохотом встала из-за стола.
— А мать твоя где?
— Забыла, наверно. Я правда, сам.
— Ладно, иди, — она с тоской посмотрела в тарелку, — но чтобы сразу домой.
Мальчик схватился за ручку двери.
— Стой! — окликнула его вахтёрша. — Близко хоть живёшь?
— Близко-близко, — закивал мальчик и, крикнув «спасибо», выскочил наружу.
На улице громко щебетали птицы, и хотя по виду неба была уже ночь, машин по-прежнему было много, и было много разных людей, спешивших домой по одиночке, парами и с детьми.
Мальчик подумал, что на троллейбусе будет быстрее, припоминая, что утром до школы они с матерью шли минут сорок, и уверенно зашагал к остановке.
Подошёл троллейбус. Он увидел на лобовом табличку с надписью «Хлебзавод», пропустил вперёд женщину с тяжелой сумкой и поднялся внутрь. Боязливо пройдя мимо полусонной овчарки в наморднике, занял двойное сиденье, сев на одно и поставив рюкзак на другое.
Троллейбус шёл плавно, и только на одном большом перекрёстке потерял рога. Водитель, похожая на вахтёршу Фаю, только в очках, вышла на дорогу, приладила их на место, и мальчик засобирался к выходу, решив, что теперь должно быть недолго.
Раздался голос кондуктора. Он сообщал в заученном порядке, чтобы оплату готовили заранее и заранее предъявляли проездные билеты. Мальчик опустился на свободное место, пытаясь разглядеть, какие здания проплывали за окнами, и вместе с тем нащупать проездной в кармашке рюкзака.
В рюкзаке его царил привычный беспорядок, но было там и нечто странное, и мальчик, бросив следить за зданиями, углубился внутрь обеими руками. Он вытащил на сидение изрезанные учебники по истории и по естествознанию и обругал себя за то, что бросил рюкзак, когда побежал. Складывая учебники на место, ткнулся во что-то мягкое и как будто подвижное, а через секунду оно и вправду задвигалось под его пальцами и коротко пискнуло.