По кругу
Вспомни, когда у школьников не было телефонов.
Из разговора в очереди
Было уже поздно и совершенно тихо повсюду, когда мальчик, будто его кто-то кольнул в бок, открыл глаза. Удивляясь, как же его угораздило заснуть и проспать здесь неизвестно сколько, он испуганно озирался по сторонам. Всюду висели большие, прибитые к деревянным рейкам блестящие карты. На алюминиевых стеллажах по обе стороны подсобки в пыли и беспорядке лежали учебники, тетради, огромные транспортиры в трещинах и длинные деревянные указки. От страха и мыслей: «Что же теперь будет, что скажет учительница, и как загалдят в классе, когда я покажусь им», — он задержал дыхание и спрятал лицо в ладони.
В подсобке, наполовину закрытое стеллажом, виднелось оконце, а в нём — не тёмное ещё, но сумеречное небо. Решив, что сейчас гораздо позже, чем ему кажется, мальчик испугался ещё сильней и, подскочив к двери, дернул её на себя. Дверь была лёгкая и поддалась сразу, так что он едва устоял на ногах.
«Вот и полы уже помыли, и всё равно меня не нашли», — глядя на поднятые стулья, подумал мальчик. И вспомнил, как в самые последние минуты травли успел заскочить в кабинет географии, где спиной к доске сидели трое старшеклассников, и юркнуть в незапертую подсобку. Оттуда, припав к дверной щели, он пытался разглядеть, нет ли за ним погони, но кроме полоски от краешка класса, в ней не было ничего. Потом ясно расслышал: «Не пробегал ли здесь очкастый жирдяй?» и по голосам узнал травивших его — но больше звуков не было. Видимо, те, кого спрашивали, его не видели и вместо ответа покачали головами.
Он решил переждать ещё немного, но в эту минуту раздался звонок, и снаружи прокатился грохот. Это вставал класс, приветствуя старую учительницу географии, и мальчик, испугавшись, что она отведёт к директору — потому что старые добрыми быть не могут, — отступил вглубь подсобки и решил дожидаться конца урока.
В углу на флагштоке, прислонившись к стене, старилось алое знамя. Мальчик потрогал бархатную ткань и, развернув её, прочитал: «Смена смене идёт. Комсомольская организация школы».
«Ты кто?» — спросил голос сзади. Мальчик вздрогнул, уронил флагшток и повернулся к двери.
— Ты кто? — повторил старшеклассник.
— А ты? — опешил мальчик.
— Ты как здесь?
— А ты?
— Я первый спросил.
— А я второй.
Мальчик решил, что наговорил достаточно и торопливо отогнул дужки очков, полукольцами обнимавшие его оттопыренные красные уши. На случай, если будут бить.
— За атласом послали, — спокойно сказал старшеклассник и показал ему атлас. — Ты кто?
Мальчик вернул дужки на место и поправил очки.
— Новенький. Из 5-го «Б».
— И чего здесь забыл?
— Я прячусь.
— Зачем?
— Чтоб не поймали.
— За что? За то, что новенький?
— За это, — кивнул мальчик. — И за то, что жирдяй.
В подсобку заглянула девочка и удивлённо на них уставилась. Старшеклассник приложил палец к губам и округлил глаза. Девочка закивала и шёпотом сказала, что требуют атлас.
Старшеклассник снял с мальчика пиджак, расстелил его в углу между стеной и стеллажом и велел до звонка сидеть тихо. Мальчик протиснулся в угол, и старшеклассник накрыл его знаменем.
Сейчас он не мог разобраться, злится ли на старшеклассника, который ушёл после урока, не проверив его, или на себя, потому что уснул так крепко, будто засыпал в удобстве и тепле. «А может, он так смеялся надо мной, а я поверил, как другу, а может, и правда забыл, потому что спешил проводить ту девочку, которая заглядывала в подсобку и ничего не рассказала о нас… Точно забыл, потому что он любит её за то, что она красивая и умеет хранить секреты, и потому что сейчас время ужина». И вспомнив об ужине, мальчик перестал думать и о старшекласснике, и о девочке, и о том, почему сейчас повторяет в уме: «Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры — дети рабочих». Но, повторив эти строки ещё, стал мучиться над их продолжением, решив, что это они же и усыпили его, маяча перед ним в подсобке, а он, связанный своим заточением, читал и читал их десятки раз и злился на то, что после фразы «близится эра светлых годов» ничего нельзя было прочитать — там проходила перекладина стеллажа. И вспомнил, что раз даже произнёс: «Пенсионеры — дети рабочих», и это очень его насмешило, потому что пенсионеры слишком старые, чтобы иметь родителей.
Дверь класса была заперта. Мальчик подёргал ещё несколько раз, прежде чем смирился с новой неприятностью.
Он вспомнил, сколько всего ему нужно сделать — найти пальто и рюкзак, оставленные неизвестно где, и потом со всех ног бежать домой, чтобы не злить бабушку и не расстраивать маму, — и что есть мочи затарабанил в дверь.