tornadoenergy.me
РЕКЛАМА
Узнать больше
— Что ты имеешь ввиду? — удивленно посмотрела на меня приободрившаяся за последнюю пару часов девочка и чуть нахмурилась. Смотря в ее глаза, полные искренней наивной веры в лучшее, я не нашла в себе силы сказать правдивое «она этому не обрадуется» и быстро исправилась: — Сейчас. Я хотела спросить, уверена ли ты, что хочешь подарить браслет сейчас… Просто, кажется, твоя мама устала и хотела отдохнуть в одиночестве… — Конечно. Она пошла пить вино в комнату. А когда мама его пьёт, у нее улучшается настроение. Поэтому я хочу отдать ей браслет сейчас, чтобы она случайно не разозлилась, — кивнула в ответ девочка. Встав со стула, она с улыбкой сказала: — Спасибо за помощь, Такано-чан! Подождешь меня здесь, хорошо? Проследив за тем, как Соня быстро выскальзывает из комнаты, я подождала пару секунд и пошла следом. Я, конечно, понимаю, что подглядывать и подслушивать нехорошо, но оставлять ребенка наедине с пьяным взрослым еще хуже. Проскользнув по лестнице на второй этаж, я увидела, как закрывается дверь в одну из комнат, и еле успела придержать ее рукой, чтобы она не захлопнулась. Оставив небольшую щелочку, я прижалась к стене и прислушалась. — Чего тебе? — сразу же грубо поинтересовалась Агата. — Ты же там на кухне со своей подружкой сидела. Я тебя не звала, так что можешь идти обратно и сидеть дальше. Не мешай мне наслаждаться вечером. Желание зайти в комнату и врезать этой женщине так, чтобы искры из глаз посыпались, было настолько велико, что я сама не поняла, как сумела сдержаться. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я постаралась успокоиться, а потом снова обратилась в слух. Соня, только что едва не подпрыгивающая от нетерпения на кухне, от такого недружелюбия сразу же стушевалась и нерешительно забормотала: — Я… Просто… Я хотела… — Не бубни. Быстрее говори, что хотела, и уходи из комнаты, — отрезала Агата. После этого послышался какой-то звон, а затем бульканье. Либо она налила себе в бокал вина, либо открыла очередную бутылку, либо выпила прямо из горла. Жаль, что через щель видно только комод… — Вот! — громко пискнула Соня. Повисло недолгое молчание, а затем Агата небрежно спросила: — Ну и? Что это? Сложив два и два, я поняла, что Соня, видимо, протянула матери браслет. Та какое-то время его разглядывала, а потом… Потом я снова захотела ее ударить за прозвучавший вопрос. — Это… Это браслет. Я сама его сделала! Для тебя… — немного нервно ответила девочка срывающимся голосом. — Он мне не нужен. Свободна, — отрезала Агата. Дар речи пропал не только у меня, но и, видимо, у Сони тоже, раз она ничего не ответила. Да что не так с этой женщиной?! Почему нельзя притвориться, что рада подарку?! Или хотя бы взять его, сказав «Спасибо»?! — Почему ты еще здесь? — послышался какой-то стук, происхождение которого я не поняла, и Агата грубо повторила: — Мне. От тебя. Ничего. Не нужно. Можешь идти. Всё понятно? Я поняла, что моему терпению пришел конец. Я оттолкнулась от стены и схватилась за ручку двери, чтобы открыть дверь в комнату и прямо с порога высказать одной мамаше, что о ней думаю… Но замерла, услышав тихий, отчаянный голос Сони: — Нет… Нет, не понятно! Почему ты так говоришь?.. Почему, что бы я ни делала для тебя, ты всегда смотришь так, будто я сделала что-то плохое?.. Почему… Внезапно замолчав, Соня еще тише, на грани слышимости спросила с такой горечью, что у меня на мгновение остановилось сердце: — Почему ты не любишь меня, мама?.. Какое-то время в комнате не раздавалось ни звука. Я стояла перед дверью и не знала, что мне делать. Зайти? Но тогда Агата точно не ответит на вопрос Сони. А она только-только решилась его задать… Остаться стоять в коридоре? А что, если эта женщина разозлится и как-то навредит девочке?.. Прерывая мои метания, Агата вдруг со вздохом нормальным голосом спросила: — А почему я должна тебя любить? Я удивленно моргнула, услышав такое, и медленно отпустила ручку двери, чтобы не выдать свое присутствие, если вдруг рука дрогнет. Агата тем временем продолжила: — Я всегда была с тобой честна и откровенна. Как в своем отношении, так и в словах. И сейчас, раз ты спросила меня, я тоже буду говорить правду. Возможно, ты чего-то не поймешь, но мне, если честно, плевать. Хотела услышать, почему я тебя не люблю — слушай. Ты — нежеланный ребенок. Я не хотела тебя рожать. Забеременела от твоего покойного отца, хотела сделать аборт… Но сначала о моей беременности узнала мать, потом сказала ему, и они уже на пару начали уговаривать меня оставить ребёнка. Поначалу я их, конечно, не слушала — кто в здравом уме захочет становиться матерью так рано? Но… Она замолчала, переводя дыхание, и продолжила: — Поняв, что я не собираюсь слушать ни его, ни мать, и рожать не хочу, он начал угрожать. Сказал, что если я сделаю аборт, не поздоровится и мне, и моей семье, и моим друзьям… Естественно, я не поверила. Подумала, что он преувеличивает… Каково же было мое удивление, когда меня уволили с работы со словами: «Нас настоятельно попросили». Когда пришли требовать оплатить кредит раньше срока. Когда отца ни с того ни с сего пырнули ножом в подворотне так, что потребовались огромные деньги на операцию… И все это за один день. Это не могло быть простыми совпадениями. Я убедилась в том, что всё это дело рук твоего ебанутого папаши, когда после моего вынужденного согласия выносить тебя неприятности, внезапно посыпавшиеся, как из рога изобилия, мгновенно прекратились. Как по щелчку пальцев. На работе восстановили, кредиторы извинились за ошибку, доктора провели успешную операцию отцу... Раз — и всё! Агата показательно щелкнула пальцами и нервно хохотнула, после чего снова посерьезнела: — К счастью, он пообещал, что заберет тебя. Через семь лет, правда, но возразить на это я ничего не могла — он наглядно показал, что произойдет, если я не буду ему подчиняться. За это время он якобы должен был разобраться со всеми своими проблемами. Моей задачей было просто присматривать за тобой. После твоего семилетия я больше никогда тебя не увидела бы. Я не знаю, почему твой папаша просто не мог обрюхатить другую девушку и отстать от меня и моей семьи. Но лучше бы он это сделал.