Сердце колотится так сильно, что я не могу перевести дыхание. Мои глаза полны слез. Я ненавижу его, но в то же время не ненавижу, и презираю себя за эту жалкую двойственность.
Повернув голову, я закрываю глаза и фыркаю.
Он целует мое горло. Его голос хриплый, он говорит: — Я знаю, что я сломлен. Но все мои осколки принадлежат тебе.
Я не понимаю, как он может быть таким неправильным, но чувствовать себя таким правильным.
Я ничего в этом не понимаю.
— Последние вопросы, — шепчу я, дрожа всем телом. — Прага?
— Штаб Тринадцати находится там.
— И штаб-квартира Sassenach тоже. Это подставная корпорация?
— Да.
— Как Dolos, который ты использовал для покупки ValUBooks.
— Да, но Sassenach не прекратил свое существование. Я иногда использую его для дел «Тринадцати».
— А твои братья знают о «Тринадцати»?
— Нет. И я хочу, чтобы они не вмешивались. Это слишком опасно.
Вот почему Коул понятия не имел, о чем я говорю, когда спросила его, не замешана ли McCord Media в чем-то опасном. Он понятия не имеет, чем занимаются его отец и старший брат.
Поговорим о плетении запутанных сетей.
— Почему главу Sassenach зовут Джеймс Фрейзер?
— Он твой герой. Я знаю, что никогда им не стану. Поэтому, поскольку я не могу назвать себя генеральным директором по понятным причинам, я отдал эту должность ему. — Каллум усмехается. — Учитывая, что должность вымышленная, как и сам персонаж, это показалось уместным.
Это настолько хреново, что я даже не могу понять, как это понимать.
— Хорошо. Мои клоны — три домработницы и твоя секретарша. Что это значит?
В его голосе звучит тоска: — Мне нравится, когда рядом есть люди, напоминающие мне о тебе.
К чему я веду? Это странно мило, в совершенно неправильном смысле. Я решаю просто продолжать задавать вопросы.
— Почему твой дом оформлен в стиле французского кантри?
— Я переделал его, когда ты написала в блоге своего магазина, как любишь роман «Мадам Бовари» и хотела бы иметь такой же дом, как у нее, во французской глубинке.
— О Боже, — шепчу я, потрясенная. — Это было сразу после похорон моего отца.
Понимая, что я снова и снова схожу с ума от того, как долго он за мной наблюдает, Каллум благоразумно молчит. Он скатывается с меня, переворачивает на бок и устраивается так, чтобы я прижалась к нему спиной, обнимая.
— Спасибо, что не выгнала меня, — бормочет он мне на ухо.
— Я пыталась. Ты не слушал.
— Засыпай. Утром тебе будет лучше.
— Или я выброшусь с балкона.
— Не надо так драматизировать.
— Учитывая ситуацию, это адекватная реакция.
Некоторое время мы лежим в тишине. Я пытаюсь отключить свой мозг и не обращать внимания на твердый член Каллума, который упирается мне в задницу. Однако он не делает никаких движений, чтобы что-то с этим сделать, что приносит ему крошечные золотые звезды.
Я не думаю, что мне удастся заснуть, но вдруг обнаруживаю, что открываю глаза и вглядываюсь в солнечную комнату.
Солнечная, пустая комната. Каллум ушел.
Его огромное обручальное кольцо с бриллиантом сверкает на моем безымянном пальце левой руки.
На подушке рядом со мной лежит записка. Я поднимаю ее и читаю.
Не все «долго и счастливо» предназначены для белых рыцарей, дорогая.
Иногда злодей добивается расположения девушки.
И разве это не более интересный конец истории?
Всем своим чёрным сердцем, твое чудовище.
Я перечитываю ее снова и снова, пока не понимаю, что улыбаюсь.
Затем я рву записку на кусочки, спускаю ее в унитаз и собираю сумку.
— Он все еще там.
— Я знаю. Не обращай на него внимания.
Глядя в окно магазина, Вивьен гримасничает.
— С ним это довольно сложно.
И как.
В позе, которую он, должно быть, позаимствовал у своего приятеля Киллиана Блэка, Каллум прислонился к стене ValUBooks, уперся одной ногой в нее, скрестив руки на груди. Однако на нем нет зеркальных солнцезащитных очков, и он не пытается скрыть, что открыто смотрит в нашу сторону.