— Браво. Какая вдохновляющая речь.
Одобрительные слова Каллума противоположны его сухому тону.
— Это действительно было так, не так ли? — Мне нравится его неодобрение. Не знаю почему, но меня заряжает мысль о том, что я, возможно, единственный человек в его вселенной, который осмелился сделать что-то настолько революционное, чтобы вызвать его раздражение.
— Может быть, в следующий раз тебе стоит пойти на кухню и возглавить профсоюз?
— Я бы с радостью, но у меня низкий уровень сахара в крови. Где этот салат?
— Похоже, ты больше рада своему салату, чем моему предложению.
— Да. На самом деле, это напоминает мне о том, что ты должен знать, если я собираюсь стать твоей женой. Каждый вечер садиться за нормальный ужин — это не обсуждается. Желательно в формальной одежде. Уверена, у тебя есть смокинг, верно? Я надену все свои бриллианты.
Его уверенный взгляд становится тлеющим.
— Вижу, ты все еще не воспринимаешь меня всерьез.
Подкрепив уверенность алкоголем, я смеюсь над ним.
— Да ладно! Все это так нелепо, что ты не можешь рассчитывать на то, что я буду воспринимать тебя всерьез. Если бы тебе действительно нужна была жена, я уверена, что в мире нашлось бы миллион девушек, более подходящих, чем я.
Раскаленный взгляд Каллума горит все сильнее и сильнее. Он лезет в пиджак. Из внутреннего кармана достает маленькую черную бархатную коробочку, ставит ее на стол, подвигает ко мне через белую льняную скатерть, а затем, не говоря ни слова, садится обратно в кресло.
Сердце бешено колотится, когда я смотрю на коробку.
— Пожалуйста, скажи, что это не то, о чем я думаю.
— Открой и узнаешь.
Я слышу ухмылку в его тоне, но не могу оторвать взгляд от маленькой черной коробочки. Это может быть и бомба, насколько опасной она кажется.
Каллум мягко приказывает: — Открой.
Моя рука повинуется ему раньше, чем я успеваю принять решение не делать этого. Я поднимаю коробку, открываю крышку и задыхаюсь.
Внутри лежит огромное обручальное кольцо с бриллиантом, сверкающее холодным огнем.
— Восемь карат, если тебе интересно, — говорит Каллум, беря устрицу.
Я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как он подносит раковину ко рту, высасывает устрицу и глотает. Он облизывает губы и издает тоненький звук удовольствия в горле, а затем кладет пустую раковину обратно на блюдо. Затем берет другую и поднимает ее над головой.
— Устрицу?
— Подожди секунду. Я пытаюсь найти свой мозг.
Он повторяет ритуал со второй устрицей, а затем говорит: — Кумамото — отличный сорт. Очень сладкий. Их каждое утро привозят свежими из Британской Колумбии.
Маленькая черная коробочка в моей руке стоит не менее десяти тысяч фунтов. Свет вокруг нас обжигающе яркий. Моё сердце колотится, в животе всё переворачивается, а крошечные волоски на затылке встают дыбом.
Тем временем Каллум заводит непринужденный разговор о морепродуктах.
— Лобстеры здесь тоже бесподобны. Ты любишь омаров? Я и сам их люблю. В Карибском море есть остров Анегада, где водится необычный вид. Очень сочный и вкусный. Местные жители жарят его на барбекю в открытых бочках из-под масла. Я посещаю Британские Виргинские острова каждый май. Это одно из моих любимых мест для плавания.
— Звучит потрясающе.
— Так и есть.
Устав от его самообладания, я говорю: — Может, мы вернемся из отпуска и поговорим об этом камне, который я держу в руках?
— Этот камень — твое обручальное кольцо, дорогая. Не желаешь кусочек фуа-гра?
Я несколько мгновений моргаю, пытаясь примирить абсурдность ситуации с тем, что Каллум небрежно произносит «дорогая», как будто он говорил мне это за обедом каждый день на протяжении многих лет.
Затем мой темперамент выходит из-под контроля.
Я захлопываю коробку и кладу ее на пустую устричную раковину. Глядя ему прямо в глаза, я говорю: — Хорошо. Здесь я сойду с сумасшедшего поезда. Приятно было познакомиться. Счастливой жизни.
Встаю, хватаю сумочку и направляюсь к выходу из ресторана, по пути пропуская Софи.
— Помни, что я сказала насчет повышения, подруга, — говорю я, проходя мимо.
У парковки останавливаюсь, чтобы заказать Uber. Приложение сообщает, что водитель находится в двух минутах езды. Иду вперед, пока машина не подъезжает, затем сажусь на заднее сиденье, наполовину ожидая, что за мной запрыгнет большой красивый безумец в сером костюме.
Но машина отъезжает от обочины, и я остаюсь ее единственным пассажиром.
Первым делом я звоню Дани. Она отвечает, требуя: — Серьезно, какого хрена?
— Ха! Ты спрашиваешь меня? Я понятия не имею, что только что произошло.